"Франсуа Мориак. Подросток былых времен (Роман)" - читать интересную книгу автора

продавщица книжной лавки! Не говоря уж о ее прошлом.
Она слишком умна... И потом, она вас хорошо знает, хотя и обмолвилась
как-то при мне (не говорите, что я вам передал):
"Если бы я хотела вашего ангела, если бы я захотела, я получила бы
его..." Мне даже кажется, она сказала: "Когда я захочу, я получу его". Но
это могло означать и...
Он говорил, набив рот шоколадом и хлебом. Я сказал:
- Что ж, вот и я выскользнул из сетей.
- Какие сети? Нет тут никаких сетей. Она любит вас, понимаете? Это уж,
во всяком случае, правда. Я ревновал и здорово на вас разозлился... Хотя
нет, это неправда, не злился я на вас. Мне всегда казалось, что так и
должно быть - вам дано все. Вот что: мы скажем, что встретились с вами на
улице Сент-Катрин у Пассажа, в конце концов, так оно и было. А о чем мы не
скажем - это о нашем разговоре у Прево.
Я расплатился и встал. До книжной лавки было не больше пяти минут ходу.
- Она нам не поверит, - вдруг сказал я, - так же как не поверил ей я.
Вы лжете нам обоим, Симон. То, что вы лжете ей, я еще понимаю. Но мне!
Он пробормотал:
- А что я такое для вас?
Я не ответил. Войдя в Пассаж, мы в последнюю минуту решили не
разыгрывать комедии, а честно рассказать Мари, как произошла наша встреча.
Она увидела нас еще на пороге лавки, в которой, как всегда по четвергам,
было полно народу, окинула нас быстрым, испытующим взглядом и, не ответив
на наши улыбки, снова занялась осаждавшими ее покупателями. Мы
остановились у витрины. Симон сказал:
- Этого она мне никогда не простит. Но она и себе не может простить,
зачем скрыла от вас, что я ей все рассказал. А все-таки это правда: вы
понравились ей, когда она считала вас бедняком.
В этот момент Мари, воспользовавшись передышкой, подошла к нам. На этот
раз она улыбалась и, шутливо подтолкнув нас к выходу, сказала:
- Теперь, когда вы встретились, вам нечего тут делать. Я буду только
мешать вам.
Когда я возразил, что мы придем за ней к закрытию магазина, она сухо
запретила нам это делать. Она обращалась к нам обоим, но смотрела на меня
одного. Существовал только я. Она прикоснулась пальцем к моему лбу.
- Бог знает, что там происходит, - сказала она, - чего только вы не
напридумывали... Тем хуже! К счастью, господин Дюбер не может больше
ничего рассказать вам обо мне. Он ничего обо мне не знает.
Кто-то из покупателей отозвал ее. Я думал, что Симон не понял ее слов,
но, едва мы вышли на улицу, он с яростью воскликнул:
- Ах, так! Я ничего не знаю о ней? Я знаю больше, чем она думает, и
именно то, что она хотела бы скрыть от вас и о чем, ей кажется, я и
понятия не имею...
Мне гораздо чаще приходилось быть в роли того, на кого женщина и не
глядит, чем наоборот, но в таких случаях я испытывал лишь легкий укол
ревности, я не ведал той горечи, почти отчаяния, которое обуревало Симона:
так будет всегда, думал он.
- Что ж, мой удел - это мамаша Дюпор. Прощайте...
Я удержал его за руку и попросил проводить меня на улицу Шеврюс.
- Вы хоть немного отдохнете у меня в комнате...