"Сомерсет Уильям Моэм. Записные книжки" - читать интересную книгу автора

драматурга помогали мне создать из них нечто свое.
Первые записные книжки я заполнял главным образом набросками к будущим
пьесам, которые так и не написал. Сегодня они уже не представляют никакого
интереса, и я не стал включать их в это издание. В то же время я оставил
многие другие фрагменты, относящиеся к тому периоду, хотя сегодня они
кажутся мне утрированными и глуповатыми. По сути дела, это были
философствования юноши, столкнувшегося с реальной жизнью, вернее, с тем, что
он тогда принимал за нее, и ощутившего вкус свободы; они были естественны
для того, кто вырос в том обеспеченном замкнутом социальном кругу, где
родился я, и кто воспринимал мир сквозь искаженную призму пустых фантазий и
романов. В этих моих суждениях выразился протест против воззрений и
предрассудков среды, которая меня воспитала. Я посчитал бы нечестным
скрывать от читателя свои прошлые заблуждения. Моя первая записная книжка
датирована 1892 годом, в то время мне исполнилось восемнадцать, и сейчас ни
к чему изображать себя умнее, чем был тогда. Я вступал в жизнь несведущим и
наивным, восторженным зеленым юнцом.
Мои записные книжки - это пятнадцать пухлых томов, но после всех
сокращений я свел их в одну книгу, не превышающую по объему традиционный
роман. Надеюсь, читатель сочтет это достаточным оправданием для публикации.
Я не печатаю свои дневники полностью, поскольку не столь самоуверен, чтобы
каждое свое слово считать достойным увековечивания. И все же я предлагаю
свои заметки вниманию читателя, так как меня самого всегда занимали вопросы
литературного мастерства и психология творчества; попадись мне в руки такая
же книга другого автора, я раскрыл бы ее с живейшим любопытством. По
счастливому совпадению то, что интересовало меня, часто оказывалось
интересным и для множества других людей. Когда я решил стать писателем, я и
не надеялся на такую удачу и впоследствии никогда не переставал ей
удивляться. Хочется верить, что мне повезет и на сей раз и читатели
почерпнут из моих записок нечто полезное для себя. С моей стороны было бы
дерзостью решиться на такую публикацию в самом разгаре литературной
деятельности. Мой поступок могли бы расценить как желание возвеличить себя и
принизить своих коллег-писателей. Но теперь я состарился и вышел из игры.
Удалившись от суеты, я мирно устроился на книжной полке. Все мои
честолюбивые планы давно осуществлены. У меня нет желания ни с кем
соперничать, и дело не в том, что я не вижу достойных противников; просто я
уже сказал все, что хотел, и могу уступить другим свое скромное место в
литературном мире. Ныне, когда я достиг всего, о чем мечтал, мне больше
пристало помолчать. Мне говорят, что, если писатель в наши дни не напоминает
публике о себе новыми книгами, он обречен на забвение, и я не сомневаюсь,
что так оно и есть. Ну что ж, я к этому готов. Когда в "Тайме" появится
извещение о моей кончине и все скажут: "Надо же, а мы думали, он давно
умер", я, став тенью, тихо посмеюсь.
1949 г.

1892

В тот год я поступил в медицинский колледж при больнице св. Фомы, где
проучился пять лет. Занося первые заметки в записную книжку, я аккуратно
проставлял числа, и такая точность датировки в какой-то мере, надеюсь,
оправдывает их содержание. Позднее я перестал проставлять даты: частенько