"Герман Матвеев. Семнадцатилетние " - читать интересную книгу автора

двоек дочери, а он разводит руками. "Не понимаю, говорит, что ей не учиться?
Ни в чем отказа не имеет. Шелковые чулки? Пожалуйста! Новое платье?
Пожалуйста! Велосипед?! Пожалуйста! Не понимаю, что ей не учиться?" -
подражая отцу и разводя руками, рассказывает учительницам и почти все
смеются.
- Не так уж это смешно! - с какой-то виноватой улыбкой заметил Василий
Васильевич.
- Конечно, смешно! "Что ей не учиться?.." Уберите частицу "не", и он
получит ответ! - почти с восторгом сказала Наталья Николаевна.
Василий Васильевич с укором посмотрел на молодую преподавательницу
психологии.
- А по-моему, это очень грустно... Особенно грустно потому, что
тунеядцы и лодыри часто заражают: и трудолюбивых учеников, - возразил он с
той же виноватой улыбкой.
- Да, такие есть в каждом классе, - заметила Анна я Васильевна. - Вчера
у меня тоже был разговор с одной; мамашей. Битый час она мне доказывала, что
ее дочь существо особое. Нервная, чувствительная! Что насилие над ее волей
неминуемо повлечет за собою психическую травму...
- А на самом деле? - спросил Константин Семенович.
- Обыкновенная девчонка. Непоседа, задира, и здоровье у нее такое, что
можно позавидовать!
- Товарищи, а что говорить таким родителям, таким семьям, где
существует расценка на отметки? - спросила Зоя Петровна. - Любимая дочка
получила пятерку - получай пять рублей! За четверку полагается три рубля. За
тройку - ничего. Это у них называется прогрессивным поощрением. Родители
уверяли меня, что дочь стала лучше учиться, и я никак не могла убедить, что
они воспитывают на свою же голову стяжательницу.
- Девочка убедит их в этом сама, когда вырастет, - сказал кто-то.
- Да... но слишком поздно!
В этот момент в учительскую вошла Марина Леопольдовна. Она достала из
журнала рисунок и при этом проворчала достаточно громко, чтобы все слышала:
- Удивляюсь, как резко изменился класс!
Сунув журнал на место, она широким жестом положила рисунок на стол.
- Константин Семенович, извольте полюбоваться! - с возмущением сказала
она.
Анна Васильевна, сидевшая поблизости, нагнулась к рисунку и удивленно
подняла брови. Губы ее дрогнули, но она сдержала улыбку.
- Творчество Тамары Кравченко? - спросила она.
- Я отобрала у Ерофеевой.
Константин Семенович подошел к столу и взял рисунок. На какое-то
мгновенье в учительской наступила настороженная тишина. Все присутствующие
поняли, что Марина Леопольдовна разгневана неспроста, и с любопытством
ждали, что будет дальше.
И вдруг учитель засмеялся. Смех его был искренний, открытый, и вызвал
такое изумление на лице Марины Леопольдовны, что Анна Васильевна не
выдержала и тоже засмеялась.
- Очень талантливо! - сказал Константин Семенович. - Посмотрите,
Василий Васильевич, как она верно схватила мои черты.
Химик взял протянутый рисунок и, прищурив глаза, начал разглядывать.
- Вам смешно?! - с подчеркнутым изумлением спросила Марина