"Герман Матвеев. После бури (повесть)" - читать интересную книгу автора

был вежлив... Приторно вежлив!
- Да уж... Оба вы вежливо разговаривали. Георгий Сергеевич, слышал я,
что вы вместе с Зотовым прокламации печатали в прошлом году. Говорят,
подпольная типография здесь была...
- Вот-вот... Эта сплетня ходит, и ничего удивительного нет, что пристав
верит ей... А как доказать, что это ложь? - горячо и взволнованно заговорил
Камышин.
- Неужели ложь? Да вы меня не бойтесь, Георгий Сергеевич, я не шпик, не
донесу.
- Правда, я сочувствую рабочему движению, как всякий интеллигентный
человек, но я за легальные формы борьбы. Царь пошел на уступки: манифест,
дума - это первый шаг, а это уже много...
- А это не маневр? С одной стороны манифест, а с другой - виселицы, так
называемые столыпинские галстуки.
- Ну, это, знаете ли... "Как аукнется, так и откликнется". Не надо было
браться за оружие. Если бы вы были здесь в прошлом году. Безумие... Разве я
мог предполагать, что они стрельбу откроют!.. Это большевики виноваты... Они
призывали к оружию...
- А вы думали, что оружие для украшения выдают?
- Кому выдают?
- Жандармам, полиции, войскам!
- Я говорю о рабочих.
- Извините, Георгий Сергеевич, но мне кажется, что если дело до драки
дошло, то с кулаками против винтовок глупо кидаться. А страхи ваши
неосновательны. Все кончилось. Если кое-где еще и горит, вернее догорает...
Ничего, ничего. Пятый год больше не повторится. Самодержавие уцелело. А у
вас есть, насколько мне известно, сиятельный покровитель, и все знают, что
вы за легальные формы борьбы. Это не опасно. Это разрешается.
- Вас трудно понять, Иван Иванович. Не то вы успокаиваете, не то
иронизируете. Давайте поговорим серьезно.
- Настроения нет... Давайте лучше выпьем! За думу, за манифест!
- Да, да! - оживился Камышин. - Дума, манифест...
- "Мертвым свобода, живых под арест".
- Должен сознаться, что это довольно ядовито и метко сказано... За ваше
здоровье!
Затем Сережа услышал смех отца и звон рюмок.


8. НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ

Когда Марусины шаги затихли и Непомнящий убедился, что кругом никого
нет, он решительно свернул с дороги и направился к домику.
Переступая порог, пришлось сильно согнуться, чтоб не удариться о косяк.
Выпрямляясь, он взглянул на потолок и увидел, что может стоять во весь рост.
Большая русская печь перегораживала комнату пополам. На столе, покрытом
пестрой скатертью, стояла зажженная лампа. Чисто вымытый пол, белая печка,
занавески на окнах, начищенный до блеска медный рукомойник и вышитое
полотенце говорили о заботливых руках хозяйки.
- Дома кто есть? - спросил он.
- Есть! - раздался детский голос с печки.