"Герман Матвеев. После бури (повесть)" - читать интересную книгу автора

замотала головой:
- Нет. Я побегу!
Мужчина оглянулся по сторонам, с минуту стоял неподвижно, прислушиваясь
к удаляющимся шагам девочки, и наконец решительно свернул с дороги в проход,
вырезанный лопатой в сугробах снега.


6. ЛАСКОВЫЙ "ЖИВОДЕР"

Кандыба широко открыл глаза. Большие кольца разных цветов плавали в
темноте, растягиваясь и сжимаясь. Постепенно они стали желтеть, сливаться
вместе, пока не образовали один сплошной круг. В ушах гудело, словно туда
нагоняли воздух и он не выходил обратно, раздувая и без того разбухшую
голову. Сознание возвращалось медленно. Круг перед глазами сузился и
превратился в лампу. Она еще имела неясное очертание и покачивалась вместе
со столом, но это была знакомая лампа. Сквозь шум в ушах начал различать
какое-то пощелкивание и понял, что это трещат в печке дрова. В затылке
появилась острая боль, будто туда вколотили гвоздь. Боль все усиливалась, и
хотелось пощупать, не вбили ли туда действительно... Но странное дело: ни
рук, ни ног Кандыба вообще не чувствовал, словно ничего, кроме тяжелой,
налитой чугуном, разбухшей головы, у него и не было.
Прошло еще немало времени, пока он окончательно пришел в себя и понял,
что лежит на полу в участке, около печки. Появились руки, ноги, и Кандыба, с
трудом перевернувшись, на четвереньках добрался до стола.
Надо было бежать во флигель, где жили городовые, наряжать погоню за
беглецом, но не было сил. Все тело расслабло, ноги дрожали и в горле
щекотало хуже, чем после попойки.
Ухватившись обеими руками за край стола, он встал и грудью навалился на
него. Согнув голову, как бык, дышал отрывисто, со стоном, и каждый раз с
рычанием из груди вырывались слова.
- Ой, худо мне!.. Ой, смерть моя!..
В таком положении его застал пристав, вернувшийся вместе со
священником.
- Ты что, болван? Напился, что ли?
Услышав строгий голос начальника, Кандыба поднял голову и мутными
глазами бессмысленно посмотрел вокруг.
- Ой, ваше высокоблагородие! Убежал... По затылку... Ой, чуть не
убил!..
- Кто убежал? Кого убил? Чего ты бормочешь? Говори, как следует!
Раскис, как баба! Ну! - прикрикнул пристав.
Это подействовало. Продолжая держаться за стол, Кандыба выпрямился,
скорчил болезненно-страдальческую гримасу и, широко открывая рот, как рыба
на суше, начал рассказывать.
- Так что, убежал... Бродягу тут... бродягу без вас задержали... Вот...
беспаспортный... Сидел тут у печки... Вот отец Игнатий видели. Сидел и
сидел... все ничего... А потом схватил полено и по голове... вдарил... Меня
по голове. Ой!.. Ваше высокоблагородие... сюда, по затылку... В глазах
потемнело... Думал, смерть пришла...
Говоря это, Кандыба закатывал глаза к потолку, моргал, часто
прикладывал к груди то одну, то другую руку.