"Анна Матвеева. Небеса" - читать интересную книгу автора

Клетки наших организмов приучены не жить, а умирать. Они сами сознают
смерть и таким образом провоцируют тягу к ней (здесь Сашенька нарисовала
небольшой цветочек - василек с тщательно выписанными, угловатыми
лепестками).
Золотая орбита ведет к сознанию перерождения клеток и обретению
бессмертия. Особенно легко женщинам, потому что они уже прошли через это
испытание в плотном теле (тут ромашка - с дочерна исчерканным стебельком).
Пространство обеспечивает переход из пятой расы в шестую, главное
перейти в другое состояние.
Мышление трансформируется от жизни к бессмертию, и каждый может стать
божеством. Лучше, если можно будет принять радугу всех энерголучей. Тогда мы
станем прекрасными, молодыми и чистыми, с детскими душами (в этом месте
Сашеньку, по всей видимости, сильно захватила тема лекции, потому что почерк
стал быстрее, а чернильные цветки и вовсе исчезли).
Смерть - всего лишь переход на другую орбиту жизни. Наше тело временное
жилище для души, оболочка, которую мы отринем, лишь только раскроются
сияющие орбиты и появится Майтрейя, Дитя Луны. Но прежде нам всем нужно
хорошо потрудиться.
Чем более развита цивилизация, тем меньше человеческих отходов. Мы
должны стремиться к безотходному человечеству, избавляться от космического
мусора. Надо поглощать радиацию".
Дальше почти школьным столбиком были записаны стихи:
"Стремиться к постижению
Божественного дара,
Гореть в огне сожжения
Вселенского удара".
И еще много подобного бреда. Тетрадка была исписана почти полностью
только в самом конце белели три девственные странички. Сзади красовался
"Список литературы", он включал в себя двенадцать наименований разных книжек
Бугровой - мадам, судя по всему, была плодовитой, как Дюма. Названия пугали:
"Разумножение разума", "Космическая лечебница", "Найди свою орбиту". Под
номером 13 в списке значилась Блаватская, она же занимала следующие
показатели. На закуску предлагались Циолковский, Федоров и Елена Рерих.
Я закрыла тетрадь, отряхнула руки: они горели и чесались. Значит, все
время до родов Сашенька старательно посещала занятия в "Космее"... Лишь
только тетрадь вернулась на законное место, в дверях загремели ключи.
Вставая с места, я слышала сразу и стук своего сердца, и тихие чертыхания
Сашеньки, и жалобное попискивание из голубого конверта, завязанного широкой
атласной лентой.
Лапочкин не подумал просыпаться, а Сашенька не удивилась моему наличию
в квартире. С облегчением она вручила мне пищащий конверт. Оттуда смотрели
два маленьких умных глаза, смотрели настороженно, но с большим интересом. Я
неумело покачала конверт и вопросительно глянула на Сашеньку.
"Разворачивай", - велела она, скрывшись в ванной и включив воду на всю
мощь. Я размотала ленту, раскрыла конверт, походивший на хачапури, и увидела
там крепенького, как грибочек, детеныша, испуганно поджавшего ножки. Судя по
оттопыренной нижней губе, он собирался заплакать.
К счастью, малыш совсем не был похож на Кабановича. И на Сашеньку он
тоже похож не был.
Я взяла его на руки, и он доверчиво вздохнул - совсем как настоящий