"Анна Матвеева. Депрессия (Триптих) " - читать интересную книгу автора

практически безболезненно, но у Шалиманова была депрессия, поэтому он не
звонил Коле на мобильный, а бежал, не разбирая дороги, в каких-то
придорожных кустах и ямах.
Набегавшись, Шалиманов все-таки решил успокоиться и покурить.
Пошарил рукой в кармане - так и есть, сигареты остались дома. Из
маленького облачка депрессия превратился в громадную синюшную тучу,
способную убить Шалиманова одним своим видом.
Он все-таки пытался держать себя в руках. Кошелек, по крайней мере, был
на месте. Шалиманов прерывисто вздохнул и зашагал к ближайшему магазинчику.
Все, кроме Шалиманова уже, конечно, догадались, что магазинчик был
самым мерзопакостным образом закрыт на клюшку. Точнее, на замок, что никакой
разницы не играло. Взбешенный Шалиманов пнул в закрытую дверь ногой, обутой
в качественный ботинок английского производства, после чего зашагал
бесцельно и бессмысленно вверх по улице.
Вместо того, чтобы найти другой магазинчик или вообще какой-нибудь
киоск, Шалиманов вбежал в открытые двери китайского ресторана
"Пагода". С некоторых пор в городе расплодилось жуткое количество
китайских ресторанов, и Шалиманова это обстоятельство весьма печалило -
народ все меньше и меньше увлекался традиционной русской кухней, на коей
зиждилось благосостояние охваченного депрессией господина в дорогих
штиблетах. Никогда прежде, даже в самом дурном сне, Шалиманов не смог бы
представить себя за столом ресторана
"Пагода", столом, покрытым красной скатертью.
Ресторан уже работал, несмотря на ранний час - Шалиманов привычно
взглянул на часы, но не сразу понял, что уже перевалило за полдень.
Миловидная девушка-официантка, китайская ничуть не более самого
Шалиманова, довольно быстро поднесла посетителю пухлое меню, которое
было пролистано с отвращением и откинуто в сторону. Шалиманов - максимально
брезгливым тоном - потребовал стакан водки и какие-нибудь пельмени, пусть
даже китайские.
В зале громко орало Аленино радио, между песнями вклинивались рекламные
блоки идиотического содержания, и, конечно, Алена рассказывала обо всяких
городских новостях. Сообщила между прочим, что в городе появился сексуальный
маньяк, который перерезает жертвам глотки - в Аленином хрипучем голосе
сквозило нечто вроде удовольствия, когда она пугала радиослушателей.
Шалиманов вынужденно слушал, как Алена обещает разыграть в следующем часу
два билета на какой-то дебильный концерт.
От водки депрессия нисколько не уменьшилась, но даже наоборот.
Шалиманов попросил еще сто пятьдесят и позвонил Коле Малявину, чтобы
сегодня не ждали - депрессия! Коля сочувствовал, предлагал приехать, но
Шалиманов отказался. Принесли пельмени - скверного вкуса, зато горячие.
Шалиманов не очень-то и хотел есть, поэтому склевал несколько пельменей и
отодвинул тарелку в сторону. Содержимое немедленно покрылось слоем
прозрачного жира.
После нового водочного удара депрессия отступила в сторону и
призадумалась.
Шалиманов мучительно старался развеселиться и даже позвонил с
мобильного Алене, чтобы поучаствовать в ее дурацком конкурсе. Но к общению с
ведущей Шалиманова не допустили, потому что водка явственно звучала в его
голосе.