"Ричард Мэтсон. Я - легенда (Последний) (Авт.сб. "Легенда")" - читать интересную книгу автора

Нэвилль напрягся.
Кортман вскочил на корыто, покачался, потом спрыгнул. И снова туда -
обратно.
- Издевается, сволочь!
Расшвыривая стулья, Нэвилль тяжело добежал до спальни и трясущимися
руками вытащил из ящика стола пистолет.
Кортман уже почти втоптал корыто в землю, когда пуля ударила его в
левое плечо. Он, шатаясь, попятился, со стоном рухнул на дорожку и стал
дрыгать ногами. Нэвилль снова выстрелил. Пуля взметнула фонтанчик пыли в
нескольких дюймах от извивающегося Кортмана. Кортман с ревом привстал, но
третья пуля ударила его прямо в грудь.
Нэвилль, вдыхая едкий запах выстрелов, стоял и смотрел. Затем поле
зрения ему закрыла какая-то женщина, которая, заслонив Кортмана, стала
трясти перед ним своей юбкой.
Этого только не хватало.
Нэвилль отстранился и захлопнул дверцу глазка. Этого зрелища он не мог
себе позволить. В первое же мгновение он ощутил, как из глубин его тела
снова начинает подниматься чудовищный жар, рождающий бесконтрольную жажду
плоти...
Через некоторое время он снова выглянул. Бен Кортман по-прежнему
расхаживал и по-прежнему предлагал Нэвиллю выйти.
И вот тогда, глядя на освещенного луной Бена Кортмана, он, наконец
понял, кого тот ему напоминал. Понял, прыснул в кулак, отошел от глазка и,
не в силах больше сдерживаться, дико захохотал.
Боже мой - Оливер Харди! Герой короткометражных комиксов, которые он
крутил на своем проекторе. Ай да Бен Кортман! Хоть и мертвый - а двойник
коротышки-комедианта. Правда, не такой толстенький, - вот и вся разница.
Даже усы на месте.
Оливер Харди - падает на спину, сраженный пистолетным огнем. Оливер
Харди - снова и снова возвращается как ни в чем не бывало.
Зарезанный, застреленный, раздавленный машиной, расплющенный обломками
рухнувшего здания, в корабле, утопленный в море, перемолотый в мясорубке,
- он обязательно вернется. Терпеливый, покорный и избитый.
Так вот кто был перед ним: Бен Кортман - слабоумный фигляр, избитый,
многострадальный Оливер Харди.
О, Господи, - это же воистину смешно!
Он хохотал и не мог остановиться. Смех его был не просто смехом - это
было избавление. Слезы текли по его щекам. Взрывы хохота сотрясали его
так, что он не мог удержать в руке бокал - облив себя, он расхохотался еще
пуще, и бокал покатился на пол. Его всего буквально скрутило от смеха, от
беспредельного, бесконтрольного восторга, вся комната дрожала от его
захлебывающегося, нервического хохота. Пока смех его не перешел в
рыдания...


Куда бы он ни вгонял колышек - результат был всегда одним и тем же. В
живот или в плечо. В шею - всего один удар киянки. В руки или в ноги. И
каждый раз - поток крови. Пульсирующий поток, липкое вишневое пятно,
растекающееся поверх белой плоти. Он думал, что понимает механизм этой
смерти: они теряют необходимую для жизни кровь. Смерть от потери крови.