"Грэхэм Мастертон. Джинн (Мистический роман) " - читать интересную книгу автора

Буду, как могу, осторожен, а то и меня унесет смерч.
Анна расположилась в старом виндзорском кресле и положила коробку с
бумагами на колени.
- Раз уж мы с тобой все обсудили, - сказала она, - давай посмотрим все
эти бумаги и выудим для себя все, что есть полезного.
- О'кей! Я тогда займусь дневниками, что лежат на столе. Ты хоть
приблизительно представляешь, когда этот кувшин был ввезен в Соединенные
Штаты? Это бы мне помогло найти то, что нужно.
Она оторвалась от записей по древнеегипетской керамике и ответила:
- Думаю, что сорок восьмой или сорок девятый год. Ведь, когда ты был
маленьким, эта амфора была здесь. Вот и прикинь, когда ты ее увидел в
первый раз.
Я поднял кипу серых листов, скрепленных скоросшивателем.
- Мне только тридцать три года, - сказал я ей. - Не ожидал увидеть
мемуары Элизабет Джейн Портман.
Дневник рассказывал о событиях 1954 года. Я наскоро пробежал глазами
текст, но в основном записи касались обыденных вещей и не представляли ни
малейшего интереса: "Собаки для прогулок; был на обеде у Билли... сегодня
отличная погода... ходил на пляж... английский чайник... "
"Вряд ли этот дневник поможет нам", - подумал я.
Я отодвинул подшивку на другой конец стола, чтобы приступить к
следующей, и увидел, что на столе, позади первой подшивки, лежала старая
курительная пенковая трубка Макса Грейвса с обкусанным концом и остатками
табака на дне. Я взял ее, повертел в руках, и тут меня словно холодной
водой окатило. Лицо, которое было выгравировано на трубке, ужасная
усмехающаяся рожа старого араба, которая приводила меня в детстве в
восторг, была начисто стерта, как бы срезана, осталась лишь ровная
поверхность. Еще несколько секунд я приходил в себя, затем позвал:
- Анна!
- Что? - Она целиком погрузилась в изучение очередного списка
редкостей, привезенных из Порт-Саида.
- Анна, посмотри это, - я протянул ей трубку.
- Ну и что особенного?
- На ней спереди была гравировка - ухмыляющееся арабское лицо. Оно
сейчас стерто.
Анна внимательно разглядывала трубку.
- Скорее всего это сделал Макс Грейвс. Помнишь, что нам говорила
Маджори о его отношении к портретам?
- Анна, - я старался говорить спокойно, - он очень любил эту трубку.
Он бы никогда этого не сделал. А случайно отколоть гравировку невозможно.
Анна оторвалась от чтения.
- Меня удивляет...
- Что тебя удивляет?
- Но Гарри, у нас важное дело, а мы отвлекаемся на разные мелочи, хотя
кто знает, может, все это и связано - и кувшин, и портреты на стенах, и
трубка...
Я положил трубку обратно.
- Что-то мне не верится. Скорее, тут не связь, а какая-то фобия. Нечто
подобное было с одним художником. Как там его? Гойя, испанец. Его часто
пугало, что рисунки превратятся в реальность. Наверное, и Макс тоже боялся