"Джон Мастерс. Ночные гонцы " - читать интересную книгу автора

купила у разносчика материал на новую шляпку и портной ее уже сделал - это
обошлось в общей сложности в шесть рупий и четырнадцать анн. Кроме того, она
"полагала", что вскоре получит приглашение на тигровую охоту; он знал, что
ее не пригласят, но не решался написать ей об этом прямо. В его письмах
"рани, по всей видимости, просто не задумывалась об этом" и "не может же он
заниматься откровенным попрошайничеством". Это было неправдой - Шумитра* об
этом думала. Несколько раз он пытался завести такой разговор, но она
незаметно уводила его в сторону. Он понял, что она намеренно избегает этой
темы. Какой бы чудесной женщиной она не была, она оставалось княгиней и
индианкой, и гордость не позволяла ему просить ее об одолжении. Комиссар
пробыл в Кишанпуре только неделю и, уезжая, забрал с собой эскадрон Джулио.
Еще шесть недель пролетели быстро - Родни занимался обучением местной армии.
Он не ожидал, что ему удастся чего-то достичь за столь краткий срок и
приступал к работе со смешанными чувствами. Сама работа его привлекала, но,
наполовину уверовав, что рани - убийца, он испытывал сильнейшее нежелание
помогать ей прочнее утвердиться на престоле.
______________
* Прототипом Шумитры Лакшми Раван, правительницы Кишанпура, послужила рани
Лакшми Бай, правительница княжества Джханси (1835 - 1858). Даже внешне они
похожи. Правда, в отличие от Шумитры, которую в романе ведут исключительно
ненависть к англичанам и жажда власти, у Лакшим Бай были причины для
недовольства - Компания не признала ее сына наследником раджи Джханси.
Опять-таки в отличие от Шумитры, Лакшми Бай до последнего момента не хотела
выступать против англичан, и была вынуждена это сделать под давлением
обстоятельств. Командовала кавалерийским отрядом, героически погибла в марте
1858 года в битве под Гвалиором. Национальная героиня Индии.

Но уже через несколько дней неумелые и невежественные кишанпурцы
разбудили его солдатские инстинкты. Через неделю он помнил только, что такие
люди позорят военное сословие и занимался с ними так же рьяно, как со своей
собственной ротой. Он даже морщился при мысли о том, как бежит время, но
знал, что вернется в Бховани с чувством некоторого удовлетворения.
К Притви Чанду он проникся искренним расположением. Толстяк-капитан был
обычным дворцовым прихлебателем и, если у него и имелась совесть, он
тщательно скрывал ее за бездумным видом и потоками забавных историй.
Служебная жесткость Родни наводила на него ужас, и индийцу понадобилось
несколько недель, чтобы усвоить, что один и тот же человек может сурово
отчитывать его на плацу, и веселиться и выпивать с ним в свободное время.
Родни он напоминал грузного мотылька, но не мог не нравиться, а в такие
вечера, как этот, был приятным собутыльником. Слегка опьянев от сладкого
вина, тот откинулся на подушки у плеча Родни. В серебряной чашке его кальяна
булькала вода. Время от времени он громко рыгал, потому что тоже хорошо
поел, и теперь привычным способом выражал свою благодарность.
Родни обернулся к нему.
- Притви, неужели ты и твои друзья всегда так ... любезны с приезжими
англичанами? Я-то думал, что вы будете сухи и сдержанны - в конце концов,
вам не за что нас любить. Но все оказалось наоборот, особенно в последние
недели.
Притви почесал живот и лукаво усмехнулся.
- Если вы говорите о Ее Высочестве, капитан, то кто я такой, чтобы