"Анна Владимировна Масс. Белое чудо " - читать интересную книгу автора

Единственная разница - играть на сцене Таня совершенно не могла. Стоило ей
выйти на сцену, как ока начисто забывала свою роль. Она бледнела, заикалась,
сжимала кулаки и была похожа скорее на пленную партизанку, чем на ловкую,
сообразительную разведчицу. Режиссер наш, Ольга Николаевна, очень с ней
измучилась.
Мне досталась роль матери героя. Очень маленькая, но самая трудная.
Дело в том, что когда герой (Гришка) получает свое опасное задание, он
приходит к матери попрощаться. И мать крестит его и целует. Крестить Гришку
я могла сколько угодно, но целовать - ни за что. Ольга Николаевна объясняла
мне, что я должна войти в образ, забыть о том, что мне четырнадцать лет,
представить себе, что я - старая женщина, которая прощается со своим сыном и
не знает, увидит ли его когда-нибудь еще. Я входила в образ и, корчась от
стыда, тянулась губами к Гришкиному лбу. Но тут Гришка выходил из образа, и,
когда я видела его ухмыляющуюся физиономию, я просто костенела.
Так и пришлось мне отказаться от роли. На мое место взяли Юлю, а мне
поручили помогать художникам расписывать декорации. И я была этому очень
рада. Именно тогда я впервые поняла, что актрисы из меня не выйдет. Так оно
впоследствии и оказалось.
У моей преемницы характер был покрепче. На первой же репетиции она
мужественно чмокнула Гришку в лоб. Но Ольга Николаевна осталась недовольна
поцелуем. Она сказала, что это холодный поцелуй, не материнский. Юля
клялась, что именно материнский, а не какой-нибудь еще. Гришка хихикал.
Трудно давалась Юле работа над образом матери. Несколько раз она убегала с
репетиции в палату, ложилась на постель и говорила, что больше никогда и
близко не подойдет к сцене. Она жаловалась нам, что, когда дело доходит до
поцелуя, Гришка нарочно поворачивается спиной к залу и начинает подмигивать
Юле и строить рожи.
В конце концов Юля пустилась на хитрость: она сказала, что на
репетициях будет только крестить Гришку, поцелует же прямо на спектакле. А
до этого она будет тренироваться на разных предметах. И до самого спектакля
Юля тренировалась. Она целовала материнским поцелуем стену в палате, оконную
раму и даже кошку, которая жила при столовой.
Лучше всех играла Аня Горчакова. Она играла немецкую шпионку,
работающую в Москве под видом простой парикмахерши. Роль была небольшая, но
важная. Пьеса как раз и начиналась с того, что герой возвращается в Москву с
очередного задания и заходит в парикмахерскую побриться. Немецкая шпионка
тотчас узнает в нем советского разведчика, но вида не показывает. Она как ни
в чем не бывало бреет его, опрыскивает одеколоном, болтает о том, о сем,
задавая время от времени каверзные вопросы. Разведчик понимает, что вопросы
эти неспроста, но в свою очередь делает вид, что ни о чем не догадывается.
Потом герой расплачивается и уходит. Парикмахерша провожает его до
дверей, не переставая щебетать и кокетничать. А когда она остается одна,
игривое выражение медленно сходит с ее лица. Она подходит к телефону и
набирает номер.
- Шеф? - говорит она голосом матерой шпионки. - Говорит Матильда.
Подержанный диван только что продан. Пошлите обойщика на Кропоткинскую. Он
там.
Вот и вся роль. Больше парикмахерша на сцене не появляется. Из реплик
других персонажей мы узнаем, что она арестована.
В театре роль шпионки играла народная артистка. Очень хорошо играла.