"Анна Владимировна Масс. Белое чудо " - читать интересную книгу автора

Был томный мир его чела.
Под грудь он был навылет ранен,
Дымясь, из раны кровь текла...

У меня слезы подступают к глазам. Я встряхиваюсь. Нет, так нельзя. Так
можно зачитаться и забыть все на свете, а завтра Ирина Ивановна скажет: "Где
сложноподчиненное с придаточными следствия и определительным? Нету? Двойка!
И учти - это уже вторая!"
И чтобы поскорее отделаться, я пишу: "Пробили часы урочные, так что
поэт молча уронил пистолет (прид. следствия), который держал в руках (прид.
определительное)".
Я с облегчением захлопнула тетрадь, сунула ее в портфель и вышла из
комнаты. Свободна!
Мама на кухне делала тесто для сырников.
- Катя, - сказала она. - У меня к тебе большая просьба: отнеси в
химчистку мое демисезонное пальто. Пожалуйста!
- Ладно, - ответила я.
Мама так удивилась, что просыпала муку: она не привыкла, чтобы я так
сразу соглашалась.
- Но если там большая очередь - не стой! - чуть виновато сказала она. -
Принеси вещи обратно и просто погуляй часок. Подыши свежим воздухом.
А я, правда, терпеть не могу сдавать вещи в химчистку.
Но сегодня я пошла охотно: Ленский, придавленный соединительными
союзами, как кирпичами, взывал к моей совести. Мне хотелось хоть чем-нибудь
искупить свою вину перед ним.
Никакой очереди в химчистке не было, только старичок, сдававший
байковое одеяло. Приемщица дала ему кусочек материи с написанным на нем
номером и велела пришить к одеялу. Старичок взял одну из иголок, воткнутых в
маленькую подушечку, и начал вдевать нитку. Облизывал и заострял кончик,
поднимал иголку к свету, тыкал ниткой в игольное ушко - и все мимо.
- Дедушка, давайте я вам вдену, - сказала я.
- Вдень, милая, - обрадовался старичок.
Я вдела нитку, взяла у старичка лоскуток с номером и пришила к уголку
одеяла.
- Вот молодец, дочка, - сказала приемщица, - помогла пожилому человеку.
- Нет, молодежь у нас неплохая, - с убеждением произнес старичок. - Зря
говорят. Очень неплохая.
Я подумала: в конце концов, Ленский - всего лишь литературный герой,
плод фантазии Пушкина. Ну, написала я про него корявую фразу - подумаешь! А
зато я помогла живому человеку, это важнее.
Я заплатила, спрятала в карман квитанции и вышла на улицу. Снежинки
кружились над фонарями бульвара, парочки сидели на скамейках, подложив под
себя газеты, некоторые парочки сидели просто так, а некоторые в обнимку.
Возле одной из скамеек топталась группа мужчин с поднятыми воротниками.
Притоптывая, звучно сморкаясь и потирая уши, они играли в домино на дощечке,
воткнутой в щель между перекладинами скамейки. Об этих мужчинах, о снежинках
над фонарями, о влюбленных парочках на газетах можно было сочинить сколько
угодно самых различных придаточных. И никого бы это не унизило. И я бы не
чувствовала себя виноватой...
В конце бульвара стояли старинные фонари, похожие на раскидистые