"Илья Масодов. Тепло твоих рук ("Школа" #4)" - читать интересную книгу автора

начнется уже скоро, через несколько минут. - Мария! - кричит из комнаты
отец, и в голосе его уже проступают нотки ярости. Мария понимает, что чем
злее он будет, тем дольше будет ее истязать, и встает со стула, чтобы идти
на казнь. Она вся дрожит, целиком, когда пробирается коридором, касаясь
стен, к двери гостиной, держа в руке дневник.

- Я иду, папа! - выкрикивает она, стараясь подавить слезы. Однако на самом
пороге камеры пыток страх побеждает ее. - Сейчас, я только зайду в туалет,
- говорит она. Да, ремень лежит на стуле. Отец смотрит на нее со своим
безжалостным спокойствием, откладывая газету в сторону. - Я только в
туалет, - повторяет Мария, прижимая дневник к груди.

- Хорошо, - отвечает отец. - Давай быстрее.

Мария направляется к двери туалета, соседствующей с входной, и, не отдавая
себе отчета, что творит, сбрасывает тапки, всовывает ноги в туфли, тихонько
открывает дверь квартиры и выбирается на лестничную клетку. Не затворив за
собой дверь, чтобы не щелкнуть замком, она бросается по лестнице вниз,
боясь связываться с лифтом, она бежит и бежит, перепрыгивая через
ступеньки, одной рукой хватаясь за перила, а другой держа дневник,
спускается до первого этажа и выбегает на улицу, несется вдоль дома, у
самой стены, так чтобы ее нельзя было увидеть с балкона, заворачивает за
угол, пересекает по вытоптанной тропинке газон и только тогда переходит на
быстрый шаг, задыхаясь и оглядываясь, потом перебегает проезжую часть и
прячется за газетным киоском на остановке троллейбуса. Уже там, в
прохладной тени каштана, прислонившись спиной к железной крашеной синим
стенке киоска и упираясь ногами в забросанный окурками и обертками
мороженого участок ничейной земли, Мария осознает последствия своего
бегства и ужасается им. Она представляет себе, что отец уже ищет ее,
находит открытую дверь, идет по ее следам. Она осторожно выглядывает из-за
киоска на другую сторону дороги, но отца там нет. Возле каштана стоит
полная женщина с сумкой, откуда торчат стебли зеленого лука. Мария знает,
что все взрослые находятся в сговоре между собой, и что если сейчас
появится отец и начнет звать Марию, эта самая женщина выдаст ее, потому что
в лице женщины тоже нет никакой жалости, она тоже принадлежит сообществу
взрослых и тоже бьет своих детей.

Троллейбус все не едет. С его красным телом, увенчанным тонкими рогами
штанг связана теперь единственная надежда Марии. Ей нужно как можно быстрее
уехать отсюда, все равно куда. Мария стряхивает с платья лоскуток паутинной
пыли, прицепившийся к нему, вероятно, во время спуска по лестнице, вытирает
глаза и снова выглядывает из-за киоска. Отца по-прежнему не видно на той
стороне. Мария смотрит, как девушка с лицом неправильной формы, наполовину
освещенная солнцем, продает двум школьникам мороженное из белого ящика, на
котором нарисован смеющийся пингвин. Марии тоже очень хочется есть. Вдруг
на тротуар из двора выходит отец. Он внимательно оглядывается по сторонам,
ища глазами Марию, которая снова прячется за киоск, до боли стискивая
пальцами пластиковую обложку дневника. Она слышит, как из-за поворота
выезжает троллейбус, тягуче визжа и поминутно притормаживая, чтобы выбрать
себе нужную дорогу на глади шоссе. Женщина с сумкой уже движется в сторону