"Алексей Маслов. Воля за пределами воли? (Знак вопроса N 4/94)" - читать интересную книгу автора

полной открытостью, приложим, в частности, и к китайским тайным обществам.
Хотя они считались "тайными", об их существовании прекрасно знала вся
местная чиновничья администрация и даже центральные власти. Но их
"тайность" говорила о том, что эти общества несут в своих недрах понимание
того мистического начала жизни, которое недоступно обычному человеку.
Тайна для Китая всегда есть способ приобщения к потоку "истинной традиции".

"Истинная традиция" проявляется как передача возврата к прошлому, к
такому "доформенному" состоянию в запредельно-далеком, где формы сливаются
в один общий образ, соединяющий всех последователей этой традиции в единое
тело. При впечатляющем разнообразии форм, стилей, направлений, методов
тренировки ушу в своей основе едино. Переливаясь множеством красок и
полутонов, оно неизбежно оказывается тождественным самому себе, как
"самовозвратно" Дао, дающее проявление "десяти тысячам ве-щей". Но если
ушу целостно и, как учили мастера, единится в лоне "истинной передачи",
почему же вместо процесса сближения и слияния стилей шел процесс их
"расползания" в разные стороны?

Ответ на этот вопрос состоит как бы из нескольких слоев. Прежде всего,
каждый учитель имеет свои индивидуальные склонности, конкретные
физиологические особенности, привычки, свой склад ума. Но более глубинный
ответ заключен в самой сердцевине той культуры, которая породила ушу.
Китайская почва определила момент передачи традиции и восприятия "истины"
непосредственно лично, как момент интимного общения ученика с мастером, а
фактически - человека с Дао. Происходило то, что называлось "Великим
следованием", когда человек своей волей, своим сердцем уподобляется потоку
Дао и, таким образом, не имеет "постоянного сердца", проще говоря,
индивидуальной души. Своей душой ученик сливается с сердцем учителя, а
следовательно, и с потоком истинной традиции. Так происходит акт усвоения
культуры, а она интимизируется, сокращаясь до индивидуальной личности и
одновременно раздвигая свои рамки, в бесконечность.
Личная передача, позволяющая интериоризировать понятие "истинного" в
мире, делает человека всем. Этот процесс присутствует в обучении ушу в
предельно концентрированном виде и позволяет уловить
"невыразимо-утонченную природу" ушу вне форм и даже, в конце концов, вне
образов, исключительно как момент трансформации воли.

При полном единстве и повторяемости этого момента конкретно-личностная
ориентация обучения приводила к несхожим внешним проявлениям, равно как
несхожи у двух людей почерки, даже если они и учились у одного наставника.
Ведь, по большому счету, передавались принципы, а форма служила лишь
емкостью для этой передачи.
Содержание не зависит от упаковки, 'равно как кувшин не определяет, что
в него налито, а единство принципов не ведет к единой форме.

Традиция "истинной передачи" жива в Китае и до сих пор, хотя
поддерживается крайне небольшим кругом традиционных школ. Их миссия -
передать целиком тот духовный импульс, который был воспринят их
предшественниками сотни лет назад. Если нет "истинного ученика",
соответствующего самой глубине культуры ушу, то лучше не обучать никого,