"Евгений Клеоникович Марысаев. Повесть о белой медведице (Повесть) " - читать интересную книгу автора

помесь гренландской лайки и волкодава, лучшую медвежатницу на побережье
моря Бофорта. За ошейник он подвел собаку к медвежьему "лаптю". Пес
возбужденно обнюхал след, в желтых глазах его загорелись бешеные огоньки.
Эскимос отдал короткую команду и пнул собаку ногой в оленьем торбасе.
Налагак живой торпедой рванулся по следу.
Собаки, будто по команде, бросились догонять своего предводителя. Они
вырвали плохо укрепленный в снегу остол, державший нарту. Остол отлетел в
сторону. Роберт Грей успел броситься на сани, а коротконогому эскимосу
нагнать их не удалось. Но недаром за нартой всегда волочится длинная
крепкая веревка: упавший на неровностях дороги каюр может ухватиться за
нее. И сейчас абориген поймал веревку, энергичными рывками подтянулся к
саням и вскарабкался на них.
Ничто не могло остановить почуявших близость крупного зверя псов. Они
не слушались ударов хлыста. Если бы на пути собак повстречалась полынья,
они бы бросились и в полынью, погубив себя и каюров. Но, слава богу, на
пути не было ни разводий, ни трещин.
Только эскимосская нарта, скрепленная крепчайшими моржовыми
сухожилиями и ремнями, могла выдержать езду по такой торосистой дороге:
все части ее, не соприкасаясь друг с другом, как бы "дышали"; ремни и
сухожилия служили своеобразными шарнирами и рессорами.
Погоня длилась недолго. Через четверть часа на ровном ледяном поле
показалась медведица. Длинный мех ее был с желтоватым отливом (такой окрас
шкура приобретает, если медведь пожирает без меры тюлений жир), и она
четко выделялась на сверкающем снегу.
Медведица сидела на задних лапах и усиленно работала передними -
отбивалась от наседавшего вожака. Отважный пес крутился вокруг живой
добычи, выхватывал клочья длинной шерсти, с необыкновенным проворством
увертывался от стремительных ударов тяжелых лап. Вглядевшись, Роберт Грей
заметил изрядно подросшего медвежонка, который выглядывал из-под
материнского брюха и в точности повторял все движения родительницы: громко
шипел, вытягивая губы трубкой, махал передними лапами.
Мчавшихся во весь дух псов необходимо было остановить, иначе их ждала
смерть в когтистых лапах медведицы: тяжело груженная нарта лишила бы собак
элементарной маневренности. Остола не было; эскимос пробрался к передку
нарт, затем, рискуя быть порванным об острые льдины, мешком свалился на
постромки между нартой и собаками.
Псы остановились, сбившись в кучу. Туземец, ловко орудуя
бритвенно-острым ножом, перерезал постромки. Двенадцать злобных ездовых
собак одна за другой помчались к медведице. Роберт Грей и эскимос схватили
винчестеры и бросились следом. Еще три дня назад было условлено: егерь
стреляет только в крайнем случае, если белому человеку грозит неминуемая
гибель.
Собачья свора не успела настигнуть медведицу. Она побежала прочь и
уже не отмахивалась от налагака, который неотступно преследовал ее, то и
дело выхватывая из зада и ляжек клочья шерсти с мясом. На спине матери
сидел, крепко вцепившись в густой мех, медвежонок; округлый зад его
подпрыгивал, как мячик.
Роберт Грей выстрелил и раз, и два. Медведица не сбавила бега.
Расстояние между собаками и зверями быстро увеличивалось. Медведице
удалось оторваться даже от налагака.