"А.Мартынов "Великая историческая проверка"" - читать интересную книгу автора

Офицеры сейчас же устроили себе в нашем доме заводского правления
лукулловский обед. Видно было, что хорошо заботилась об них богатая
французская тетенька.
Когда они выступили, пришли красноармейцы: плохо одетые в пеструю,
рваную одежду, плохо обутые, кто во что, полуголодные и в то же время, что
было для нас совершенно ново, стесняющиеся просить хлеба. Когда я
сопоставил эти две армии, я опасался, что наши при первом столкновении
разбегутся. Как сильно я заблуждался!
Эти оборванные, полуголодные люди дрались как львы и прогнали
неприятеля, который, на наш глазомер, был в пять раз многочисленнее их. Не
только обывателям, но и мне это показалось чудом. Одновременно нам
рассказали, что в 16 верстах от нас, в городе Баре, несколько сот
красноармейцев в течение двух суток сопротивлялись против 10.000 поляков!
Я помню, далее, как раз разыгрался жестокий бой из-за какого-то хутора
близ села Женишковец, верстах в десяти от нас. К нам то-и-дело привозили
раненых красноармейцев в больницу. У одного товарища от взрыва пушки
оторвало ногу. Пока моя сестра делала ему перевязку, я спрашивал у
санитара: "Как обстоит дело на хуторе?". "Позиция наша слабая, но наши
держатся крепко, к утру мы там все умрем", ответил он спокойно, как будто
равнодушно, и без всякой рисовки.
В то время, как в наших частях спайка росла, у поляков дисциплина, судя
по разным симптомам, начала падать. Раз, когда поляки заняли наше
местечко, я из окна наблюдал такую сцену: какой-то офицер приказал
арестовать солдата. Двое схватили провинившегося солдата под мышки и
поволокли. Солдат упирался и отбивался. Офицер выходил из себя, ругался.
На месте происшествия собралась большая толпа солдат. Несмотря на грозное
требование офицера, они не только не помогали смирить ослушника, но стали
заливаться громким смехом. В конце концов офицер сердито махнул рукой, и
провинившегося отпустили ко всеобщему удовольствию. Видно было, что когда
поляки наступали на нас, даром доставшиеся им от Франции хорошие мундиры и
пулеметы не могли заменить в польской армии отсутствующего энтузиазма в
борьбе с советской Россией!
Революционный энтузиазм поддерживал дисциплину в Красной армии в самые
тяжелые времена, когда она еще была весьма плохо одета и весьма
недостаточно снабжена продовольствием, и этот энтузиазм, это хладнокровие
пред лицом опасности я наблюдал одинаково и в солдатской массе и в
командном составе. Я помню, как раз на нас наступали поляки. В нашей
квартире, в кабинете, спал уставший от бессонной ночи военком Янулянис.
Когда неприятельский огонь к нам уж очень сильно приблизился, я его
разбудил. Он приподнялся, заглянул в окно и сказал флегматично: "Бой идет
еще в двух, трех верстах от нас, я могу еще немного соснуть". Через
полчаса, когда бой был уже в местечке, он вскочил и сел на коня.
Я помню другой случай. В нашей квартире поместился начальник Особого
Отдела какой-то части, Иван Иванович Кальнин с двумя красноармейцами. Наши
части отступали. Весь штаб с обозом уже ушел днем. Я за обедом спросил
Ивана Ивановича, что он предполагает делать. Он ответил мне: "Я пока
останусь, у меня правило - отступать последним". Вечером, когда мы сели
чай пить и когда в местечке уже не было ни одного красноармейца, на улице
раздался неистовый крик - "Слава!" и затрещали винтовки. То была
петлюровская конница. И. И. вскочил, схватил в охапку кое-какие вещи и