"Оганес Мартиросян. Убегающий мир " - читать интересную книгу автора

таскают из мешка семечки. Хотя фраза хорошая. Мысль ясна. "Оставь надежду
всяк сюда входящий" - на выходе из тюрьмы. По-моему, надежда - сам человек:
живет лишь в неволе. А птички - они летят. Теплое коровье молоко. Шерстяное,
с иглами, одеяло. Опираться на традиции смешно, если у тебя две ноги и ты не
хромаешь. Но традиции любят, как невысокие люди любят обувь на высокой
подошве, понты и машины. Все эти вещи укрывают рост. Широкие пиджаки на
худых. Идти по тропинке, не глядя, какие красивые цветы в стороне, боясь к
ним приблизиться, чтобы не заблудиться. И это обоснованно. Большинство
свернувших заблудилось и умерло. Но некоторые сказочно разбогатели. На
приисках в Колорадо. Газета "Работа". Где-то за изголовьем. Рука шарит
вслепую. Вот и она. Разворачиваю, начинаю листать. Слесари, каменотесы,
плиточники. Нетворческая работа кругом, грубая, однообразная - для ног. Руки
в России не требуются. Зря они поднялись. ПТУ - и вперед. Не болтаться без
дела. Вписываться в холодное утро, остыть.

Самый близкий сосед забвения - слава. Часто заходит к нему, часами
болтает, пьет кофе. Остается ночевать, если что. В той точке, где на
безумной скорости сталкиваются жизнь со смертью, - в ней и рождается
искусство. На месте гибели двух рождается третье. Женщина хороша, если о ней
забыть. Жизнь хороша, если о ней не помнить. Новый роман, новая жизнь.
Безукоризненные линии огня. Произведение должно жить, как огонь. Вечный
огонь в галерее славы. Огонь, но на привязи: мы должны знать, на что он
способен. Сам по себе он спокоен, он может вырваться при появлении кого-то,
при появлении чего-то. Но даже без этого вполне будет достаточно, если у
него холодными ночами будут греться бродяги, бомжи и просто те, кому некуда
деться... Это окупит все, оправдает все линии.

Сев за Интернет, я скачал Шопена. Похоронный марш. Я давно не слышал
его. Утром я включил. Ничего. Но оркестр лучше. Вживую. За ним что-то есть.
Он не просто. Он - предводитель с войском, а не Дон Кихот. Прослушал его,
прошел час. И за окном донеслось. Я не поверил сначала. Я лет пятнадцать не
слышал. Я подошел к окну, но ничего не было. Что, показалось? Но отголосок
долетел снова. Я вышел на балкон. Мартовский ветер дохнул на меня. Поля
отсыревшие, темные. Вереница машин, автобусы впереди. Эта музыка. Самая
завораживающая, дудочка для удава. Она повлекла за собой. Я обвил факира,
заглянул в глаза. Положив голову на плечо, не спеша заснул. Музыка
продолжала звучать. И чем дальше, тем дороже для сердца.