"Андрей Мартьянов, Мария Кижина. Отречение от благоразумья" - читать интересную книгу автора

Франциска и не отомстит!
- Мало ли чего сгоряча наобещает женщина... - со знанием дела
вполголоса прокомментировал отец Лабрайд, но осекся, увидев молнию в
льдисто-серых глазах высокопреподобного патрона.
- Известно ли вам что-нибудь о секте, именующей себя "Орденом Козла"?
- Они существуют. Их много. Я нашел единственный след - девицу по
фамилии Маштын. Марыся, то есть Мария Маштын. Возможно, это не настоящее
имя, однако она должна быть в Праге. Разыщите ее. И прижмите Штекельберга,
обязательно прижмите, он много знает и все расскажет, если ему пригрозить
высылкой из Праги или тюрьмой! (Хихиканье).
- Кто такой Штекельберг?
- Секретарь фон Мартиница. По совместительству... (хихиканье переходит
в откровенно глумливый смех). Поспрашивайте его, святой отец,
поспрашивайте... Про Задний Двор, про актерок, и про вечерние прогулочки над
Влтавой...
- Известен ли вам некто, обладающий прозвищем "Филипп-алхимик"?
- Никс с Золотой улицы. Филипп Никс. Он когда-то был придворным
алхимиком императора Рудольфа, но с тех пор, как император... Никс теперь
живет в Янковицах - это его имение в нескольких верстах под Прагой. Туда все
шастают - и Мартиниц, и Славата, и Клай, когда был жив...
- Для чего?
- Философский камень ищут, зачем же еще... Пьют, само собой. Девок туда
привозят. Демонов вызывают. Золото из свинца делают.
- Вы присутствовали на этих встречах?
- Нет. Слышал... О-о-о!!!.
Дальнейшие расспросы пришлось отложить - наш подопечный сделался буен и
невменяем. Последствия экзорцизма явили себя в новых потоках пены, блевотины
и слюней, измызгавших ангелические ризы святых отцов так, что герру Мюллеру
и патеру Лабрайду пришлось потом переодеться в чистое, а мне - оттащить
загаженные сутаны к нашей прачке, только руками всплеснувшей при виде
вонючих и скользких следов работы бедолаги Краузера.
Впрочем, этот растяпа и в последующие дни не сказал ничего нового - то
ли очень удачно наловчился врать, то ли действительно страдал потерей
памяти. Отец Лабрайд, склонный к прямолинейным и быстро дающим результат
действиям, предлагал допросить фон Краузера "с пристрастием", однако герр
Мюллер, в противовес инквизиторской пенитенциарной традиции, такового
разрешения не дал, заявив, что Краузер - не подозреваемый, а свидетель.
Я заподозрил, что наш духовный пастырь готовит некий процесс, и, точно
подтверждая мои мысли, отец Мюллер наведался в Лувр, даровав от имени Папы
Павла епископу дю Плесси полномочия легата и вручив ему надзор за душами
парижан. После сего события Мак-Дафф тоном записного пророка изрек, что пора
складывать сундуки и запрягать лошадей, а я поспешно наведался в квартал
Марэ.
...Странная записочка, посвященная прошлому отца Мюллера, не давала мне
покоя, и несколько пронырливых типов из числа тех, что всегда околачиваются
в любой таверне в ожидании, не подвернется ли случая подзаработать, по моему
поручению разыскивали некую девушку - молоденькую сиротку, воспитанную в
монастыре, сейчас находящуюся в услужении у знатных господ, возможно, по
имени Марлен или Мадлен. Я не мог в точности объяснить, зачем мне это нужно,
но следовал вдолбленным заветам наставников-иезуитов: знай о своих врагах и