"Андрей Мартьянов. Роман с хаосом (том 2)" - читать интересную книгу автора

конюхов. Ну, и фигляров не забудем.
Через пятнадцать минут опочивальня королевы являла собой зрелище
сюрреалистическое. За стенным ковром спрятали Полония. Розенкранц и
Гильденстерн устроились за шторами. Офелия угнездилась за пышными складками
балдахина кровати, короля прикрыли ширмой для переодеваний, а припершийся
без приглашения Лаэрт спрятался под кровать. Гертруда заметно нервничала, но
приказ короля есть приказ короля.
- И разговаривайте с ним непринужденно, моя королева, - напоследок
посоветовал Клавдий, исчезая за вышитой шелковой ширмой. Под кроватью
сдавленно чихнул Лаэрт - там было пыльно.
- Мать! Миледи! - ворвался Гамлет. - Ну, матушка, чем вам могу служить?
- Гамлет, зачем была эта пьеса?
- Это не та пьеса! - тоненько выкрикнул принц. - Они мне все испортили!
- Кто "Они"?
- ОНИ! - страшным голосом прошипел Гамлет. - Это заговор! Заговор
похуже, чем заговор против моего отца! Ваш муж, Клавдий!..
Полилась долгая обличительная речь. Сравнивались два портрета - лица
братьев. Гамлет-старший ("Лоб, как у Зевса, кудри Аполлона, взгляд Марса,
величие Меркурия - вот ваш первый муж") и Клавдий ("Словно колос, пораженный
порчей, в соседстве с чистым"). За ширмой недовольно заворочались. Потом
пошли рассуждения о стыдливости, валянии в сале продавленной кровати, об
испарине порока, падении, петрушке в королях, карманнике на царстве,
завидевшим венец на полке, взявшим исподтишка и вынесшим под полою...
А потом началось то, о чем Шекспир не писал и не мог писать в связи с
новыми обстоятельствами.
У королевы, отлично знавшей, что вокруг сидит полдюжины почти
посторонних людей, лопнуло терпение и она весьма громкоголосо высказала
Гамлету все, что она думала о своем предыдущем муже, о Клавдие, Гамлете,
пронырливых Розенкранце и Гильденстерне, их прошлом, настоящем, будущем,
родственниках, привычках в любви и закончила тем, что предложила Гамлету
сходить в ближайший бордель, предположив, что все его проблемы кроются... в
общем, об этом в приличном обществе лучше не упоминать. Шекспир, видимо,
вертелся в гробу, как волчок, сожалея, что упустил такую сцену, а у Гамлета
отвисла челюсть и потекла слюна с угла рта. Взгляд принца застыл на пустоте.
Он явно следил за кем-то, кого в комнате не было.
- Под ваши крылья, ангелы небес... - выдавил Гамлет, ни к кому не
обращаясь. Вернее, обращаясь к той самой пустоте. - Что вашей статной
царственности надо?
- О Боже, с ним опять припадок! Гамлет, с вами все в порядке?
- Тише, спугнете, - отмахнулся принц и подошел к кому-то невидимому,
стоявшему у стола. - Смотрите, как он бел! Отвернись, твои глаза разрывают
мне душу!
- Точно, шизофрения, - шепнул Дастин мне на ухо. - С галлюцинациями.
Сейчас он видит то, чего никто не видит. Довели человека до ручки. А ну,
давай вылезем и его скрутим, а то зарежет кого-нибудь ненароком.
- С кем ты говоришь? - требовала королева у сына.
- Как, вам не видать?
- Нет, ничего. Только вещи, мебель...
- И не слыхать?
- Наши голоса я слышу.