"Андрей Мартьянов. Законы заблуждений (Вестники Времен #4) " - читать интересную книгу автора

происходит. Ей казалось, будто Рамон отравил ее каким-то ядом, незаметно
разъедающим все хорошее, что имелось в ее душе, и теперь украдкой веселится,
наблюдая, как она медленно умирает. Вернее, не умирает, а постепенно
меняется, становясь похожей на людей, окружающих семейство Транкавель - с
таким же нескрываемым презрением к заветам Церкви и устоям светской жизни, с
таким же высокомерным отношением ко всем прочим и такой же холимой и
лелеемой гордыней.
Подобное не могло долго продолжаться, и закончилось в один из теплых
мартовских вечеров 1188 года, когда Беренгария прибежала к отцу в слезах, не
просто перепуганная, а буквально умирающая от страха. Никто, включая
дворцового капеллана-исповедника и самого Санчо, не узнал, чем же мессир
Рамон так обидел принцессу. Беренгария сама лишний раз пыталась не
вспоминать об этом вечере, когда наследник Транкавелей хотел развлечь свою
любовницу невинным колдовством, вылившимся во что-то жуткое...
Беренгария рыдала на плече у старого толстяка-короля, а Санчо не
уставал мудрить. Когда дочка не видела, он тихим щелчком пальцев подозвал
слугу-сарацина с отрезанным языком и с помощью жеста-команды распорядился
привести своего оруженосца - мессира де Рамалеса, молодого человека двадцати
двух лет с чернющими большими глазами, короткой, как у тамплиеров,
прической, и неплохим опытом в отношениях с прекрасными дамами. Когда дон
Хуан появился в дверях, король Наварры указал ему взглядом на прильнувшую к
отцу Беренгарию и сделал настолько недвусмысленный жест, что кастильский
дворянин поперхнулся. Но, в конце концов, слово короля есть слово короля, а
кроме того, Хуан де Рамалес давно питал слабость к Беренгарии.
- Милая, - Санчо взял принцессу за подбородок и заставил заглянуть себе
в глаза, - я понимаю, что тебе сейчас плохо. Давай мы сделаем так: дон Хуан
проводит тебя до твоих покоев и... - король понизил голос до страшного
шепота, - и я не буду против, если господин де Рамалес останется тебя
охранять, чтобы тебя снова не напугали. Согласна?
Беренгария, всхлипнув, кивнула.
Когда королевский оруженосец увел принцессу в отданную ей комнату
барселонского замка, Санчо Мудрый тяжко вздохнул, осенил себя крестом и
отправился в южное крыло замка. Побеседовать с Рамоном.
Санчо опоздал. Неизвестно, что там произошло, но он застал Рамона в
обществе двоих младших братьев: Хайме выглядел на редкость взбудораженным и
даже апатичный Тьерри на краткое время забыл о своем вечном равнодушии.
Создавалось впечатление, словно они о чем-то выговаривали наследнику графа
Редэ, причем семейный спор грозил вот-вот перерасти из словесного в решаемый
с помощью оружия. Синеватый от злости Рамон преклонил правое колено перед
королем, извинился в соответствии с этикетом и сказал, что немедленно уедет
из Барселоны.
Он выполнил свое обещание. Но после рассвета принцесса обнаружила свою
любимую охотничью собаку валяющейся на замковой лестнице с перерезанным
горлом. Однако это случилось только завтра.
- Сир! - крайне раздосадованного Санчо Мудрого, которому больше всего
хотелось выпить... нет, сначала не выпить, а пойти на хозяйственный двор и
порубить дрова, благо король любил выбрасывать свои отрицательные чувства
именно таким образом - догнал в коридоре Транкавель-младший, мессир Хайме,
который мог добавить к своему имени еще и частицу "да Хименес". Мальчишке
всего-то шестнадцать лет, однако честь рода он блюдет куда больше, чем