"Андрей Мартьянов. Законы заблуждений (Вестники Времен #4) " - читать интересную книгу автора

язык, в общем-то, знают все образованные люди), но книги греческие, арабские
или написанные на еврейском, приходится переводить, что весьма задерживает
их распространение по другим монастырям.
За двести лет существования женской обители святой Цецилии библиотека
подобралась очень даже неплохая: восемьсот с лишним томов. Блаженный
Августин, Ансельм Кентерберийский, Ареопагит, обязательный святой Бернар,
многочисленные Жития, Евангелия и схоластические сочинения, римские и
эллинские авторы - от ясного солнышка науки и просвещения Аристотеля
Стагирита до язвительного Сократа, въедливого Геродота и обстоятельного Тита
Флавия.
Беренгария осмотрела тома, пробежалась равнодушным взглядом по
собраниям папских булл, разрозненным книгам на непонятном арабском языке,
толстым подшивкам летописей, сделала невинное лицо и сказала сестре Марии,
что хотелось бы найти что-нибудь попроще. Светское, так сказать. Мирское и
суетное. Да простятся такие помыслы...
Мария Медиоланская подняла брови, но ничем более удивления не выявила,
объяснив, что преподобнейшая аббатиса Ромуальдина Кальтаниссеттская
запретила содержать в библиотеке греховные сочинения, предосудительные для
монахинь и ведущие лишь к духовной погибели, телесным искушениям и
отвлечению от благочестивого созерцания величия Господнего. Беренгария
намекнула, что запреты для того и существуют, чтобы их нарушать, а ничего
дурного или грешного в "Песне о Роланде", к примеру, нет вовсе. Не стоит
также забывать, что сама Беренгария не принимала схимнического обета, а
является мирянкой. Сестра Мария сдалась.
В самом дальнему углу библиотеки громоздился коричневый, засиженный
мухами шкап. Келарь подошла к сему монументу, сняла с верхней полки
несколько книг, а Беренгария с любопытством выяснила для себя, что у шкапа
отодвигается задняя панель, скрывающая за собой нишу в стене, а там лежат
рукописи, завернутые в тряпки. Сестра Мария, не глядя, выдала принцессе
находившийся сверху фолиант и предупредила, что, коли Беренгария попадется с
этим сочинением на глаза Ромуальдине, то пусть говорит, что привезла книгу с
собой из Наварры, а лучше вообще сошлется на Элеонору Пуату и клянется, что
том принадлежит королеве-матери.
Именно сей редкостной рукописью сейчас и зачитывалась Беренгария на
глазах мессира оруженосца. Рядом с ней удобно устроилась рыжая кошка -
драгоценный подарок невесте от Ричарда Львиное Сердце - которую принцесса,
поразмыслив, назвала Гуэридой, то есть, в переводе с наваррского диалекта,
Прелестью.
- Ваше высочество, - Казаков, после нескольких литров кислого
подогретого питья постепенно начал оживать и, как обычно, повел себя
непринужденно, - почитайте вслух, мне тоже интересно.
- Разве вы знаете латынь? - Беренгария искоса взглянула на
подопечного. - По-моему, вы утверждали, будто благородное наречие Рима вам
неизвестно.
- А переводить вы не можете?
- Если, - страшным шепотом сказала принцесса, - ее преподобие хоть
краем уха услышит мой перевод, а войдя сюда, обнаружит, что я читаю эту вещь
мужчине, на котором нет даже рубашки, непременно случаться две крайне
неприятные вещи. Или аббатиса скончается от излияния зеленой желчи, или нас
отсюда выгонят...