"Андрей Мартьянов. Эпоха бедствий" - читать интересную книгу автора

ладони клочок пергамента с печатью аттали эт-Убаийяда, позволявший ему
беспрепятственно проходить через все посты Священной стражи и проводить друзей,
числом не больше двух. Чуть позади переминалась с ноги на ногу Фейран,
укутавшая лицо до самых глаз белым шелковым платком, опять же подаренным
Кэрисом. - Пропустите, именем Атта-Хаджа!
- Есть закон, - упрямо сказал халитт. - Женщинам нельзя. Если ты боишься
за ее безопасность, оставь госпожу здесь. Я и мои стражники присмотрим и, если
надо, обороним от любого недруга.
- Ну... - Атт-Кадир смущенно посмотрел на Фейран и прошептал: - Тогда я
сейчас быстро сбегаю к аттали... Подождешь?
Десяток Священной стражи, охранявший боковой вход в Золотой храм,
предназначенный лишь для мардибов, а никак не для обычных прихожан, выглядел
довольно грозной боевой силой - плохих воинов правители Меддаи никогда не
нанимали. Из летописей давно минувших войн становилось ясно: стража Белого
города еще не знала поражений.
Заметив легкий кивок Фейран, атт-Кадир нырнул в низкий дверной проем и
очень скорым шагом, почти бегом, ринулся в сторону главного алтаря, где
многомудрый аттали эт-Убаийяд возносил моления Предвечному и курились бесценные
благовония, радовавшие верховного бога Саккаре-ма. Еще в коридоре Фарр различил
старческий голос аттали, монотонно, но в то же время очень мелодично
произносившего сурьи из Книги Провозвестника, и пение храмовых служек.
Боковой проход вывел юного мардиба к правому приделу алтаря, и, едва
выглянув из полутьмы коридора, он понял: отвлекать мудрейшего сейчас нельзя,
это святотатство. Никогда, даже в бури, пожары, во времена самых невообразимых
бедствий, службы в главном храме Атта-Хаджа не прерывались. Предвечный ревнив и
наказывает своих слуг за нерадение. Но все-таки...
Фарр атт-Кадир, который еще недавно был всего лишь учеником при храме
Шехдада, никогда бы не решился на подобное. Нынешний Фарр почувствовал, что
есть вещи поважнее мерных речитативов молитв для ублажения тщеславия Атта-
Хаджа. Вдобавок его подтолкнуло что-то странное - будто бы голос Кэриса,
появившийся в голове: "Быстрее, дубина! Скажи все эт-Убаийяду!"
Фарра встретил изумленный взгляд аттали, узревшего краем глаза нарушение
извечного благочиния, - мальчишка неуверенным шагом пересек площадку, на
которой стоял мраморный, с выложенными цветными камнями и золотом завитками
чудесных растений алтарь, с которого поднимались струйки сладкого дыма,
уходящие под необъятный купол храма, и вдруг простерся ниц перед
первосвященником.
Эт-Убаийяд зыркнул на служек, сделав какой-то знак ладонью, и хор,
заглушая изумленные возгласы собравшихся в храме людей, затянул гимн "Хвала в
вышних Атта-Хаджу". Сам аттали опустился на колени перед алтарем, совсем рядом
с атт-Кадиром, коснулся лицом мрамора и едва слышно прошипел:
- Если ты не принес важной вести, я лишу тебя звания мардиба, святотатец!
Говори!
- Меня прислал, - заикнулся Фарр, - Кэрис. Дэв. Надвигается беда. После
полуночи на Меддаи должны напасть.
- Мергейты? - уточнил мудрейший, не поднимая лица от пола, чтобы прихожане
не заметили, как аттали во время божественных песнопений ведет мирской
разговор.
- Хуже. Дэв и девица по имени Фейран, наша предсказательница, сочли, что
Повелитель Самоцветных гор получил власть над дикими зверями. Стаи волков,