"Андрей Мартьянов. Последняя война" - читать интересную книгу автора

красными нитями, без шлема или шапки, с обнаженным клинком в руке. Самые
остроглазые мергейты углядели - сверкающий металл потускнел от темных
коричневатых пятен. Кровь.
Белый конь, привязанный у столба, косил на хагана большими карими глазами
( тихонько всхрапывал, будто почувствовав невидимую узду. Сультай - заоблачный
дух, покровитель бранного ремесла - был небось неподалеку. Иначе посвященный
ему конь не стал бы беспокоиться.
Саийгин последний раз ударил в свой бубен, и тотчас, поняв безмолвный
приказ шамана, стихли разговоры, опустились жерла труб, коснувшись вытоптанной
сухой земли. Только ветер колыхал разноцветные конские хвосты, привязанные к
шесту, на котором сидел Золотой Сокол Степи.
- Я говорил с богами, - тяжело уронил Гурцат, глядя на всех и на каждого
одновременно. - И другие ханы говорили. Боги сочли, что столь достойных людей
они поселят в своем незримом улусе. Богам приглянулись великие воины, и они
взяли их в свой тумен. Я же остался здесь, в мире под синим небом.
Собравшиеся в огромный круг воины молчали. И вдруг по плотно стоящим
плечом к плечу людям, среди которых виднелись и женские лица, пробежала волна
ряби. Кто-то ("Кажется, Ургэн, десятник из Медной сотни, - подумал Гурцат,
заметивший движение. - Помню, всю его семью вырезали меорэ и он последний в
роду...") ударил себя ладонью по бедру и первым выкрикнул:
"Хош!"
- Хош! Хош!! - Этот победный рев усиливался захлестывал хагана и стоящих
позади него шаманов и тысячников. - Хо-о-ош!!! ХОШ!!!
Гурцат водил конные тысячи уже не первый год, однако впервые слышал, как
три тумена, а вдобавок их женщины и дети, одним-единым голосом возглашают
славу. Нет, не ему, Гурцату, а самим себе. Мергейтам.
Хаган боялся этого утра. Если бы люди поняли, что произошло в
действительности, ни Непобедимая тысяча охраны, ни Золотой Сокол повелителя
Степи или многомудрые речи шаманов не спасли бы его жизнь. Никто не сумеет
оборониться от собранного здесь войска. Даже повелитель, если сабли вольных
туменов обратятся против него.
Мергейтов нельзя обмануть. Каждый степняк подобен ребенку - он радуется
солнцу и плачет, когда пылевая буря разрушает его становище. Он знает, что
такое вождь и как драгоценна жизнь... Не отдавая себе отчета, тумены Гурцата
выбрали именно ее - жизнь. А это значит, что поход к новым землям взамен
сожженного побережья состоится. Он уже начался. В тот миг, когда Ургэн первым
выкрикнул: "Хош!"
Гурцат сел на расстеленную неподалеку от белой юрты кошму, передал саблю
большому сотнику и полувзглядом, незаметным для других, приказал Ховэру
говорить дальше. Тот знал, какие слова нужно донести до войска.
- ...Заоблачные смотрят на нас из синевы! - Ховэр раскраснелся, жилы на
шее напряглись. Сотник, в отличие от Гурцата, не получил от богов чудесного
дара - его тихую речь не мог слышать каждый. Поэтому приходилось кричать. - У
мер-гейтов будут новые улусы! Каждому воину хаган обещает шелковый чапан, коров
и белую юрту! Никто не превосходит храбростью мергейтов, а потому трусливые и
заплывшие жиром саккаремцы покорятся воле хагана! Каждый из вас будет есть
досыта...
Гурцат не слушал. Он знал, что Ховэр не скажет лишнего слова и не станет
обещать несбыточного. Хагана интересовали дела насущные. Впрочем, с
большинством трудностей удалось справиться до рассвета. Все одиннадцать