"Андрей Мартьянов. Последняя война" - читать интересную книгу автора

Шаман говорит: "Саккаремцы забыли уклад, принятый с начала мира. Строят
каменные юрты, живут скопом, а не становищами. Не знают, что такое звездное
небо и священная полная луна, дающая человеку силу богов..." Может, правильны
эти слова? Шаман не станет обманывать.
Менгу Саккарем не понравился. Правда, он пока видел только самые окраины
этой страны, полуночные границы, за которыми на десятки конных переходов лежала
бескрайняя равнина Вечной Степи. Несколько деревень, встретившихся на пути за
последние два дня, вызвали у Менгу настоящее отвращение: скопища низких домиков
с плоскими крышами, сделанных из глины и переплетенных веток редких деревьев,
узкие проходы между жилищами, вонь выгребных ям, больные лишаем собаки и тощие
овцы... Да и люди ничем не лучше. Саккаремцы из маленьких становищ вокруг
города с чужим и непонятным названием Шехдад не взялись за оружие, даже когда
конные десятки мергейтов появились у стен их строений. Менгу, помня закон
Степи, выезжал вперед и говорил этим пугливым псам: "Великий хаган Гурцат начал
поход на ваши земли. Вы вправе взять сабли, луки или любое другое оружие и
драться за свои владения".
И что же? Никто - подумать только, никто! - даже молодые и сильные
мужчины, сыновья людей, растивших на возделанных полях хлопок, пшеницу и рис,
видя, как льющаяся непрерывным потоком степная конница вытаптывает урожай, не
пошел в дом и не схватился за дедову саблю. Менгу, осмотрев потом одну из
глиняных юрт, с удивлением отметил, что и хвататься было не за что - саккаремцы
(по крайней мере, те, которые жили в маленьких, не обнесенных стеной кюрийенах)
вовсе не держали у себя оружия! Разве можно так? В Степи любой мальчишка,
достигший возраста двенадцати весен, получает в подарок от отца или брата
матери саблю, которую носит потом с гордостью. Любой мужчина - воин. Он должен
защитить свое добро и свою семью. А здесь?..
Менгу, как и любой сотник, слышал приказ великого хагана - на границе
сжечь все. Таких и спалить не жалко. Хлеб, скот, хороших лошадей забрать с
собой, равно как и пленников, которым меньше тридцати весен, а становища
испепелить. Земля затянет раны, и через несколько лет от сак-каремцев останется
только неясная память. А равнины между горами и восходным берегом океана будут
принадлежать мергейтам.
Конная сотня Непобедимых, которой командовал Менгу, исполняла волю Гурцата
со всей тщательностью. Не одному сыну Алтана, происходившему из дальнего
становища, было мерзко видеть глубокий страх феллахов перед силой. Наверное,
эти люди (да какие они люди?..) боялись одинаково и мергейтов, пришедших с
войной, и своих ханов, спрятавшихся за стенами Шехдада, который степняки
именовали Сейтат-улус. Когда факелы, зажженные мергейтами, упали на крыши
деревенских строений, Менгу только улыбнулся - запах дыма перебивал мерзкую
вонь человеческого и коровьего дерьма.
- Этих берем с собой, - невозмутимо сказал Менгу пятидесятнику Танхою,
указывая на согнанных нукерами в невзрачное и молчаливое стадо молодых
саккаремцев. Они молчали, лишь изредка бросая короткие и опасливые взгляды на
столь неожиданно появившихся с полуночи врагов. Эти люди до смешного напоминали
Менгу овечью отару - такие же пустые глаза и удивительная для свободного
степняка-мергейта покорность. Интересно, если им приказать встать на
четвереньки и блеять, подобно козам, - исполнят приказ? Наверное, исполнят...
Но проверять не хочется. Все-таки это люди с двумя ногами и руками и даже с
головой.- Остальных... Оставьте здесь. Пусть работают дальше.
- Работают? - сдвинул брови Танхой. - Если позволит сотник, скажу, что