"Андрей Мартьянов. Последняя война" - читать интересную книгу автора

провинции Шехдад, в одну из деревень, где повелением управителя строился новый
храм.
На ногах, превратившихся в непослушное твердое дерево, Фарр шагнул вперед,
даже не углядев ободряющего жеста Ясура. Он прошел мимо толстой низенькой
колонны со священным камнем и вдруг совершенно бессознательно, не думая о том,
что делает, незаметно для прочих выбросил в сторону левую ладонь, коснувшись
Кристалла указательным пальцем. Святотатство, .конечно...
Краткий миг, затянувшийся для Фарра не меньше чем на луну, а то и на две.
Атт-Кадир, разумеется, просил помощи не у бездушного камня, а у бесконечного и
непознаваемого Атта-Хаджа.
И внезапно ученик мардиба понял: Всеблагой откликнулся.
Слов, понятных человеку, не было. Через короткое прикосновение к обломку
Небесных Кристаллов пришло только видение - многоцветная аморфная картина,
поражающая одновременно внемировой логичностью и мудростью. Дело человека -
лишь облечь ее в речи, понятные другим людям, сделать так, как некогда сделал
Провозвестник Эль-Харф, написавший Книгу...
Фарр не заметил, как поутихли разговоры в храме. Люди замолкали не столько
от удивления, заметив, что совсем молодой, едва достигший совершеннолетия
ученик мардиба подошел к винтовой лестнице, ведущей на маленький балкончик с
мраморными резными перильцами, что находился справа от стены восходного фасада,
и осторожно полез наверх. Шехдадцы были поражены и возмущены - только
посвященный служитель Вековечного имеет право касаться Книги и всходить на
возвышение, откуда голосом мардиба вещает свою волю Атта-Хадж!
Атт-Кадиру неожиданно стало жарко, а подъем по двадцати ступеням буквально
лишил его сил. Фарр начал задыхаться, глаза заливал пот, колени же подрагивали.
Однако он ясно ощутил - это был не страх. В него вливалась некая странная и
очень древняя сила - Фарр даже почувствовал ее запах, будто от разряда молнии,
ударившей совсем рядом. И еще немножко гари, каменной пыли... Неясный запах,
чужой. Можно сказать, слишком чужой.
"Ну! - приказал он себе. - Говори!"
Фарр не раскрыл Книгу Эль-Харфа и даже не коснулся ее тяжелой обложки из
почерневшей от времени кожи. Перед его глазами по-прежнему стояло видение:
сменяющие друг друга пятна розового, сиреневого, ярко-зеленого, шафранового и
многих других цветов, составлявших некую единую картину, которую невозможно
было постичь, ибо только безумец может попытаться объять необъятное. Разум
Фарра с достойной уважения быстротой вырвал из цветного ковра яркий сегмент,
составлявший отдельную и одновременно идеально вписывающуюся в целое часть,
облек ее в слова и...
Храм замер. Никто не ждал от мальчишки в желтоватом халате ученика мардиба
подобных слов. Несколько позже, возможно, люди сказали бы: "Я слышал голос Атта-
Хаджа, и он был прекрасен..."
Сказать это, увы, никто не сумел. Ни в этот день, ни на следующий, ни
годом спустя. А Фарр до конца жизни утверждал - столь ясных и благородных слов
он от себя никогда не слышал, да, похоже, и не услышит более.
- Синее небо! Тебя, скрытого за лазурью, тебя, Отца Мира, вопрошаю! Не
промолчи и не безмолвствуй, Атта-Хадж, Созидатель-и Разрушитель! Не оставайся в
покое, ибо вот враги народа твоего шумят и ненавидящие тебя подняли голову;
против сыновей твоих составили коварный умысел и уговариваются на хранимых
тобой; сказали: "Возьмем меч и истребим их из народов, чтобы не вспоминалось
более имя Атта-Хаджа..."