"Михаил Март. В чужом ряду Этап первый Чертова дюжина" - читать интересную книгу автора

скорлупке.
- Это хорошо. За что сел?
- Статья сто девяносто третья, части одиннадцатая, двенадцатая,
тринадцатая. Военным трибуналом осужден весь офицерский состав корабля к
лишению свободы со строгой изоляцией сроком на двадцать пять лет и пять лет
"намордника"[6].
- Ты слышал вопрос? За что сел?
- В порту Маока взяли на борт семьдесят пять военнопленных японских
милитаристов для доставки их в Советскую гавань. В Татарском проливе
нарвались на шальную подводную лодку противника, получили две пробоины.
Глубинными бомбами враг был уничтожен. Легли в дрейф. Снесло нас течением к
острову Хоккайдо. Корабль нахлебался воды и осел. Пришлось сбросить балласт.
Удалось выровняться, мы прошли через пролив Лаперуза и приблизились на
выстрел к занятому нашими войсками острову Кунашир. Дал семафор на берег:
"Принимайте военнопленных!" Высадил японцев на надувные плоты и встал на
якорь. Пробоины залатали в течение четырех часов. Малым ходом дошли до бухты
Светлая, где весь состав эсминца был арестован. Матросов и "сундуков"
расформировали, офицеров - под трибунал. В дальнейшем выяснилось, на
Кунашире шли ожесточенные бои, японцы брали верх. По сути, я доставил десант
врагу, нуждающемуся в помощи.
- И не расстреляли?
- Трибунал возглавлял капитан второго ранга Хмельников. Мы с ним во
втором эшелоне Южную Корею освобождали. Смилостивился, к стенке ставить не
стал.
- Везунок! Я бы тебя в расход пустил. Может, и опять повезет. Механики
в твоем отряде есть?
- В моем нет. Сергей Курносое, золотые руки, год назад еще жив был. На
семнадцатом прииске горбатился. Его голова И руки помогли остаться нам на
плаву.
- Сколько вас осталось на пятом?
- Из тридцати семи человек двенадцать.
- Составь список, временно переведу вас на Докучанский лесоповал.
- За что такие привилегии, гражданин начальник?
- Задачку хочу вам предложить. А сейчас составляй список и сдай его
майору. Ступай. Конвой за дверью ждет.
Рослый моряк в коротком протертом бушлате, ватных штанах и лыковых
"берендеевых" лаптях выглядел растерянным и смутно себе представлял, что его
ждет. Вызов к начальству всегда чреват последствиями. Хорошего не жди,
однако и хуже уже некуда. Работа в забое - медленная смерть. Обвал - лучший
исход. Бах - и тебя нет. Худший вариант - смерть от цинги, дизентерии,
туберкулеза или обморожения. Каждое утро закоченелые трупы стаскивали с нар
и на двор выбрасывали. Доски нар тут же в печь шли, а покойников потом за
зоной обливали соляркой и тоже сжигали, по-христиански мало кого хоронили.
Летом земля оттаивала на десять-пятнадцать сантиметров, не больше. Могилы
копать, что каменную породу в забое киркой выбивать. В ущельях, где снег
сходил, имелись участки с крестами и сделанными из селедочных банок
жестяными табличками с номерами заключенных. Выше, на сопках, кладбищ не
встретишь. Повели долговязого морячка в караулку. Шел он и думал, что за
список ему предстоит составить. То ли во спасение, то ли гибельный для своих
корешей.