"Подземный Венисс" - читать интересную книгу автора (Вандермеер Джефф)

Глава 6

Нисхождение далось нелегко, учитывая состояние Николаса, который, прихрамывая, вел Шадраха сквозь мрак. Дюжина эскалаторов, полдюжины лифтов. Ступени. Перекладины лестниц. Мужчины с лицами, испещренными пятнами зеленых технических огней, жались к бокам тоннелей. Перебегали коридоры, которые вот-вот грозили обвалиться, в чем заверяло красное мерцание, заливающее такие места. Сквозь багровую дымку казалось, будто Николас истекает кровью. Подобное освещение разоблачало истинную суть и назначение вещей. Мужчины держались подальше от настоящего света, стараясь не подставляться, и те минуты, когда он вдруг настигал их, переворачивали все в душе Шадраха. За все время странствия (бывшему любовнику Николь оно навсегда запомнилось как лишенное звуков и запахов) попутчики не обмолвились ни словом. Шадраха молчание радовало, как манна небесная. Ему было нечего сказать убийце, а если бы тот заговорил, его бы это лишь взбесило.

Наконец они добрались до древнего подземного вокзала, куда и держали путь, по словам Николаса. Рифленые своды гигантского зала взметнувшимися крыльями уходили ввысь, где их изящные линии тонули во мраке верхнего уровня. Долетающий шум возвращался обратно в виде искаженного эха. Нависающий сумрак, наверное, рухнул бы под собственной тяжестью, когда бы его не отгоняли флуоресцентные шары, чье трепетное мерцание дразнило глаза, обещая то превратиться в полноценный свет, то погаснуть окончательно.

Билетная касса на этом старом и закопченном вокзале представляла собой полусгнившую клетушку, в которой горбились какие-то ветхие машины. Металлические части платформы давно успели проржаветь, а каменные — источиться; шагая по ним под неверным светом шаров, пассажиры поминутно рисковали вывихнуть лодыжку или пострадать еще хуже. Запах, состоящий наполовину из просочившейся вони мусорной зоны, наполовину из паров машинного масла, долетал как бы издали, напоминая картину с потускневшими красками, укрытыми под патиной многолетней пыли.

Путешественники, пойманные в сети этого сумеречного мира, продирались через мглу и тени, где лица колыхались бледными небесными спутниками. Ожидающие стояли недвижно, каждый на собственном острове одиночества и самопогруженности. Казалось, они провели в таком положении сотню лет. По правде сказать, поначалу мужчине почудилось, будто бы он угодил на выставку забытых статуй.

Люди стояли с тросточками и чемоданами в руках, оставив тяжелые сумки лежать у ног. Никто не смотрел в глаза Шадраху, шагавшему вслед за Николасом; впрочем, никто и не уступал дороги, так что вскоре они стали казаться ему какими-то призраками, заблудшими душами, лунатиками. В полумраке зрение играло с мужчиной злые шутки, капризно придавая далеким фигурам несбыточные очертания: рыбьи головы, птичьи конечности, тела ящериц.

Шадрах возненавидел это место всей душой; ему не терпелось выбраться отсюда. Чем ближе к рельсам, тем сильнее затхлую вонь вокзала перекрывал запах бензина. Линия пролегла в огромной траншее, которая наверняка изменяла размеры и форму в зависимости от очертаний поезда. Внизу, между рельсами, суетились крохотные существа, одновременно похожие и непохожие на мышей. Мужчина избегал смотреть на их мордочки, боясь увидеть лица орангутангов из надземного логова Квина. Твари сновали во все стороны, тихонько покашливали, общаясь между собой, дрались и спаривались, нимало не смущаясь под неотрывным взглядом Шадраха.

Но вот их мир заполнили красные сигнальные огни, и странные существа разбежались по норам. Поезд стремительно приближался. Подул сильный ветер, вокзал начал мощно содрогаться. Ожидающие схватились за свои шляпы. «Статуи» разом заворчали, надвигаясь на рельсы и толкая двух чужаков вперед.

— Тебя не боятся, — заметил Шадрах и уставился себе под ноги, по-прежнему опасаясь разглядывать лица соседей.

— Уж поверь, на такой глубине им случалось видеть и кое-что похуже, — отозвался Николас.

Подъехавший поезд, заполонивший оба уровня, напоминал скорее исполинского зверя или космический корабль. Создатели не потрудились придать его формам ни красоты, ни изящества: машина была построена для тяжкой работы в суровых условиях. Покоряла разве что безумная скорость, с которой грохочущий поезд летел по рельсам, точно слепая пуля. Шадрах был уверен: громадина нипочем не остановится, но та легко, словно по команде, примерзла к месту и успокоилась, затмив собою тоннель. Из бесчисленных отверстий вырывался разного рода лязг и скрежет. Покрытый огромными дырами корпус поезда смахивал на изъязвленное тело чудовища из доисторических времен. И вот на всех уровнях растворились двери. Наружу хлынул поток самых странных людей — причем не через помятые стальные створки, а прямо через дыры между ними: они казались крупнее и, следовательно, удобнее для выхода. Когда на платформу ступили последние пассажиры, Шадрах по-прежнему отводил глаза и думал: а вдруг это сходство с рыбами и ящерицами ему не привиделось? Ну что такого он может увидеть, если посмотрит прямо? Страшнее своего спутника — ничего.

— Под ноги гляди, — предупредил Николас, когда они заходили в вагон. — В полу тоже дыры.

Строители поезда не позаботились о такой роскоши, как сиденья. Пассажиры попросту стояли, отгородившись друг от друга невидимыми границами. После того как все разошлись по вагонам, рядом с Шадрахом остались трое: женщина в красном, в огромной алой шляпе с вуалью, ниспадающей на лицо; мужчина с крысиными чертами лица, забившийся в угол и бросавший на Николаса косые нервные взгляды, и жирная четырехфутовая фигура в лохмотьях.

Когда двери съехались, поезд задрожал и затрясся, завыл, зафыркал и застонал всеми своими металлическими частями. Потом словно встал на дыбы, отпрянул назад и ринулся в темноту, озаренную красными аварийными огнями. Шадрах оглох от шума — будто тысячи острых ногтей заскрипели по камню или разом погнулся миллион изношенных стальных деталей — и едва не упал, но схватился за поручень весьма сомнительной надежности. Соседи по вагону, чьи лица тонули в кровавом свете, не отводили глаз от пистолета в руке Шадраха. Поезд ревел и подскакивал на рельсах, словно хищник, рвущийся на охоту; сквозь дырку в полу было видно, как проносится, расплываясь от скорости, нижний уровень. Мужчине внезапно подумалось: должно быть, на самом деле он так и не выбрался из банка органов и теперь лежит рядом с Николь под курганом из ног, а все остальное — лишь сон, которому суждено длиться вечно.

— Тебе скоро прыгать! — рявкнул на ухо Николас. Поезд, не умолкая, несся вперед под яростный свист ветра. Что ему стоило сорваться с рельсов и проложить свой собственный путь сквозь стену тоннеля? Шадрах в изумлении развернулся к спутнику:

— Прыгать?!

Николас кивнул, сверкнув багровыми фасеточными глазами.

— Через пятнадцать минут, и только так. Поезд пролетает над отверстием, откуда хорошо видно тридцатый уровень. Бросайся прямо туда. Иначе придется карабкаться целых пятнадцать уровней вниз. Это куда хуже. По дороге обязательно прихлопнут, пускай и с бляхой.

— У меня же нет крыльев! — проорал мужчина.

— А парашют на что?

— Черт, и где я его возьму?

— Скоро появится. — Спутник оскалил зубы.

— Как это, Ник?

— Сейчас увидишь. Потерпи.

Шадрах метнул на него сердитый взгляд. От сумасшедшей езды у мужчины то и дело подпрыгивал желудок. Да и нервы были на пределе. Насколько вообще можно верить этому Николасу?

Однако три минуты спустя по вагону молча прошел грузный человек с парашютами за спиной. Шадрах купил у него две штуки и протянул второй рюкзак своему спутнику.

Тот замотал головой.

— А мне не надо. Я не буду!

— Будешь.

— Да не вернусь я туда!

Мужчина вскинул оружие.

— Вернешься. Надевай. Ну и откуда прыгать?

Николас тяжело вздохнул, словно устав от споров, и принялся натягивать рюкзак.

— Только не оттуда. — Он показал на отверстие размером с человека, зияющее справа, за которым с ужасающей быстротой проносились стены из грубого камня и металла. — Дыра маловата, я вроде бы видел покрупнее через три вагона.

Шадрах ткнул ему в бок дуло пистолета, и мужчины прошли через три вагона. Тут им и в самом деле попалась хорошая дыра, а вокруг нее собрались десять человек в отрепьях, весьма болезненного вида. Кое-кто сидел на корточках, иные плакали, некоторые каменели в безмолвном отчаянии.

— Что это с ними? — спросил Шадрах.

— Ничего, — ответил убийца. — Ерунда. Не забивай голову.

Мужчина взял его за руку.

— Говори, когда и куда прыгать.

Под ногами с тошнотворной скоростью пролетала земля.

— Сам увидишь. Надевай парашют.

Прицепить рюкзачок оказалось невероятно сложно. Шадрах совершенно запутался в лямках и пряжках. Между тем поезд резко ухнул вниз. Стены вокруг него раздались в стороны, и внутрь хлынул свежий воздух, наполненный невообразимыми здесь ароматами цветов, духов и нектара. Шадраху померещились в темноте какие-то искры и отражения. Вагон дернулся вправо, и трое из тех, кто готовился прыгать, с криками вылетели наружу.

— Эй! Они без парашютов!

— Еще бы! — прошипел Николас. — Это любимая точка для самоубийц. А теперь — давай!

Что-то в этом голосе насторожило Шадраха; он обернулся, и как раз вовремя, чтобы заметить, как клешня соседа царапнула Иоанна Крестителя, впилась ему в плоть. Сурикат изумленно взвизгнул. Николас полоснул по лямке рюкзака, однако Шадрах инстинктивно подставил руку, замычал от прикосновения острых когтей, но, невзирая на острую боль, выхватил пистолет…

Правда, не успел обрести равновесие: спутник толкнул его, и мужчина, отпустив убийцу, полетел в темноту. В падении он пальнул куда-то на свет, в кривом обрамлении которого стоял Николас. Брат Николь кувыркнулся и выпал из яркого ореола.

Переворачиваясь в воздухе, окруженный семерыми безумцами без парашютов, Шадрах ухитрился сунуть оружие за пояс. Над ним проносились вагоны с красными дырами в днище. Поезд истекал кровавым светом. Крохотные лица пассажиров смотрели вниз. Недоуменные. Далекие… Но вот падающее тело закрыло собою поезд, и тот исчез из виду. Самоубийцы уже не орали. Мужчина не представлял себе, где они. Не знал, куда девался Николас. Шадраха крутило в темноте, как щепку. Чья-то нога ударила по лицу, заставив кувыркаться еще быстрее. Сверху и снизу опять послышался вой обреченных. В кармане надрывал горло Иоанн Креститель. Надо бы попросить у него прощения. Теперь они оба умрут, а ведь сурикат мог протянуть еще сутки. Тут мужчина вспомнил о рюкзаке, который в ужасе крепко вцепился ему в спину, и потянул за кольцо. Не получилось. Еще раз. Ничего. По меньшей мере полпути уже миновало. Внизу мерцали какие-то искорки света. Ветер нещадно хлестал по лицу, предвещая жестокую близкую гибель. Шадрах дернул кольцо в третий раз.

Парашют раскрылся, и лямки с радостью врезались в кожу. Мужчину подбросило правым боком вверх. Рев Иоанна Крестителя быстро затих. Шадрах поморгал и запрокинул голову: над ним качался спасительный белоснежный купол огромных размеров.

Тут первый самоубийца пробил парашют и пребольно задел летящему плечо. Мускулы взорвались агонией. Следующий тоже прорвал материю, но хотя бы не ударил, промчался мимо. А потом они все сразу кончились, оказались где-то внизу с воплями, от которых, наверное, разрывались легкие. Между тем купол начал сдуваться, а до земли оставалось неведомо сколько лететь. Скорость головокружительно росла. Шадрах задыхался. Стало быть, парашют подвел, и ничего получится…

И тут он ударился о землю.