"Эллен Таннер Марш. Укрощение строптивых " - читать интересную книгу автора

представителем и дядей раджи Маяра, пришлось бы долго объясняться.
Прелестный подбородок взлетел вверх, граф уже начал привыкать к этому
жесту.
- Вам прекрасно известно, что я не расслышала ни слова из вашего
разговора, и не моя вина, что вы выбрали для встречи именно это место.
Этот ответ вызвал у Хью невольное восхищение. Он знал, что любой другой
на ее месте, услышав подобные обвинения, начал бы многословно изображать
оскорбленное достоинство. Синие глаза смотрели на него по-прежнему холодно,
и граф с удивлением обнаружил, что не может оторвать взгляд от слегка
приоткрытых пухлых губ девушки. Она была воистину красавицей. Ее нежное лицо
говорило о неразбуженной страстности, и граф не понимал, о чем она говорит.
Жаркая ночь была напоена ароматом множества цветов, и Иден, глядя в
лицо англичанина, вдруг ощутила неожиданный и безотчетный страх. Сердце ее
бешено забилось. Пальцы Хью, сжимающие ее руку, почувствовали это, и девушку
охватила паника - бежать, надо бежать!
Но она успокоилась, подняла голову и, глядя через плечо графа, с
облегчением воскликнула:
- Как я рада, что ты пришел, Динна Ганд!
Граф вопросительно повернулся, но, прежде чем его ищущий взгляд
подтвердил, что в беседке никого нет, девушка успела высвободить руку. Миг
спустя он уже слышал звук легких бегущих ног и тихое эхо смеха, которое
привело его в ярость.
Малрадж Пратап Гасварад, раджа Маяра, сидел на сказочно роскошном троне
под шелковым пологом в небольшом зале для аудиенций, примыкающем к залу для
приемов. Подушки из голубого бархата, на которых он полулежал, были расшиты
драгоценными камнями, а каждый угол ковра под подушками прижимали к полу
бутоны лотоса, вырезанные из слоновой кости. Столь же блистателен был и сам
раджпутский правитель в длинном, почти до пят, кафтане из сочно-розовой
тафты, переливающейся оранжевым и голубым, в широком поясе, расшитом
жемчугом, в туфлях и головном уборе, украшенных изумрудами.
Остальные члены дворца сидели на подушках по всему расписному залу.
Британская делегация разместилась на стульях, которые специально принесли в
знак особого почтения. Слуги разносили на серебряных подносах обильные
угощения, но ни раджа, ни его придворные не касались еды, поскольку принятие
пищи в присутствии людей, не принадлежащих ни к одной касте, осквернило бы
индусов.
Темными, зоркими как у орла глазами молодой раджа задумчиво изучал
гостей. Ламбертон в качестве постоянного британского представителя
разочаровал его. Раджу раздражало, что слово этого маленького человечка
значит для правителей Британии больше, чем его собственное. Разве он не
раджпутский принц, чьи предки правили Раджастаном, землей принцев, на
протяжении двух тысяч лет? И разве все Раджпуты не происходят от самого
солнца? А у Ламбертона в предках одни простые смертные.
И все же стоит Ламбертон-саибу придраться к какой-нибудь мелочи или
шепнуть на ушко саибам в Калькутте, как Малрадж Пратап Гасварад, раджа
Маяра, быстренько отправится в ссылку. Hai mai! Вот уж поистине достойный
конец для раджпутского принца! Может, все-таки стоит прислушаться к доводам
своего премьер-министра и перестать высказывать недовольство британским
порабощением Индии? Малрадж помрачнел и погладил еще по-юношески редкую
бороду. Сможет ли он смириться? Он не любил англичан так же сильно,