"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу автора

Донованом, по кличке Косой, который, пережив два военных трибунала и шесть
месяцев заключения в тюрьме Бродмур, а также успешно увернувшись от падавшей
ему на голову бомбы, оставил безошибочные следы своего таланта на дверном
замке антикварного магазина в Челси. Приведя в движение рычаги сложного
полицейского аппарата, призванного выследить Косого и доставить по месту
назначения, Родерик вернулся к своей картотеке.
Ничего суперпотрясающего там не было: обычные уголовные дела. Его это
порадовало. За три года работы в контрразведке он с избытком хлебнул и
непредвиденных опасностей, и подъемов по тревоге - бог свидетель. Так пусть
уж его возвращение в Скотленд-Ярд будет спокойным.
В это время позвонил Найджел Батгейт.
- Слушай, Агата уже читала про завещание?
- Какое завещание? Чье?
- Старого Анкреда. Она же рассказала тебе про Анкредов?
- Да, конечно.
- Это в утренней "Таймс". Прочти. Анкредов родимчик хватит.
- А что старик натворил? - равнодушно спросил Родерик. Ему почему-то не
хотелось снова слышать про Анкредов.
В трубке раздалось хихиканье.
- Ладно, Найджел, выкладывай. Что он натворил?
- Натянул им нос.
- Каким образом?
- Все подчистую отписал Соне Оринкорт.

III

Когда Родерик все так же неохотно проглядел в газете завещание, он
понял, что Найджел несколько упростил ситуацию. Сэр Генри срезал долю
Седрика, оставив ему только прилагавшийся к титулу обязательный минимум,
определил по тысяче фунтов единовременно каждому из своих детей, Миллеман и
доктору Уитерсу, а все прочее завещал Соне Оринкорт.
- Да, но... А как же его речь на ужине и то, первое завещание? -
ошеломленно сказала Агата, когда он показал ей газету. - Неужели это был
розыгрыш? Тогда мистер Ретисбон должен был знать. Или... Рори, по-моему, все
решила летающая корова. Он тогда так обозлился, что, наверно, немедленно
вызвал к себе мистера Ретисбона и составил новое завещание.
- Но он ведь считал, что корову нарисовала Панталоша. Зачем было
вымещать зло на всей семье?
- Может быть, Томас или кто-то другой поднялся к нему и рассказал,
какое у Панталоши алиби. Сэр Генри не знал, кого подозревать, и проклял всю
честную компанию.
- Кроме мисс Оринкорт.
- О себе она уж как-нибудь позаботилась, - убежденно сказала Агата.
Новость ее взбудоражила, и весь вечер она то и дело возвращалась к этой
теме.
- Что теперь делать Седрику, представляешь? Я уверена, ему не на что
будет содержать Домик-пряник. Это он так Анкретон называет, я тебе говорила?
Наверно, передаст его государству. Тогда мою картину повесят на ее законное
место - там сплошная рябь от витражей, - и все останутся довольны.
Воображаю, как будет злорадствовать Соня!