"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу автора

поклоны и произносить короткие слова благодарности перед многочисленными
аудиториями. Но как бы приятны и трогательны ни бывали порой эти встречи,
для него, старика, нет более близкой и родной аудитории, чем его чада и
домочадцы да еще несколько давних, испытанных друзей. Он и дорогой старина
Томми - люди одной закваски: они не умеют многословно выражать то, что у них
на сердце. Но, может быть, они от этого ничуть не хуже? (Полина, Дездемона и
священник пылко его поддержали.) Сэр Генри помолчал и взглянул сперва на
Поля, потом на Фенеллу. Ему очень хотелось, сказал он, приберечь для
сегодняшнего праздника новость о счастливой перемене в его жизни. Но
домашние обстоятельства, так сказать, вынудили его поспешить, и теперь о
выпавшей ему удаче знают все. (Сосед и священник явно не знали, потому что
вид у них был обалдевший.) Тем не менее, продолжал сэр Генри, осталось
соблюсти один небольшой ритуал.
Он достал из кармана кожаную коробочку, открыл ее, вынул ослепительно
сверкавшее кольцо, сделал знак мисс Оринкорт, чтобы она встала, надел ей
кольцо на безымянный палец и его же поцеловал. В ответ мисс Оринкорт одним
опытным взглядом оценила кольцо и пылко обняла сэра Генри. Зрители
разразились бурными аплодисментами, а Седрик, пользуясь шумом, пробормотал:
- Это же бабушкин солитер, только в новой оправе. Он самый, клянусь! О
други, залейте скорбь мою вином!
Сэр Генри достаточно решительно посадил свою невесту на место и
продолжил речь. В их роду, сказал он, по традиции главе семьи следует
жениться дважды. Так, знаменитый Сиур Д'Анкред... - на некоторое время он
углубился в генеалогию. Чувство неловкости постепенно сменилось у Агаты
скукой. Однако новый поворот в сюжете заставил ее прислушаться. Кроме того,
в их роду существует традиция, говорил сэр Генри, согласно которой
счастливый жених в такой день публично сообщает семье, как он распорядился
своим имуществом и состоянием. (Мистер Ретисбон очень высоко поднял брови, и
в горле у него что-то булькнуло.) Возможно, подобная откровенность в наши
дни вышла из моды, но соответствующий прецедент легко найти у Шекспира. Так,
например, король Лир... Взглянув на страдальческие лица своих дочерей, сэр
Генри не стал проводить аналогию дальше и лишь заметил, что намерен
придерживаться традиционного, откровенного подхода к этому вопросу.
- Сегодня, - сказал он, - я составил... Мой старый друг Ретисбон
поправит меня, если я употребил не тот термин... ("М-м-мэ!" - смущенно
отозвался мистер Ретисбон.) Спасибо. Итак, сегодня я составил завещание. Это
нехитрый короткий документ, продиктованный теми же побуждениями, которые
руководили моим предком Сиуром Д'Анкредом, когда он...
Над столом взвихрились досадливые вздохи. Но на этот раз экскурс в
историю Древнего мира был сравнительно недолгим. Прочистив горло, сэр Генри
сугубо торжественным тоном, таким торжественным, словно он читал проповедь,
без обиняков выложил присутствующим условия своего завещания.
Агата думала только о том, как бы не встретиться с кем-нибудь взглядом.
И потому усердно разглядывала ближайшую к ней деталь гигантской вазы. Всю
оставшуюся жизнь любое упоминание о последней воле и завещании сэра Генри
будет вызывать в ее памяти образ толстого серебряного купидона, который в
энергичной и одновременно легкомысленной позе парил сбоку от центральной
чаши, закрепясь на ней лишь большим пальцем левой ноги, и, согнув правую
руку, удерживал на самом кончике указательного пальца огромный, в три раза
больше его самого, рог изобилия, изливавший потоки орхидей.