"Найо Марш. Занавес опускается ("Родерик Аллейн")" - читать интересную книгу автора

заключенная в рамку миссис Сиддонс. Краски и кисти Агаты были сложены в
углу.
- Какая чудная комната!
- Рада, что вам нравится, - сдавленным голосом отозвалась Фенелла.
Агата с удивлением отметила, что девушка вот-вот взорвется от гнева. - Хочу
перед вами извиниться за моих скотов родственников, - запинаясь, добавила
она.
- Вот те на. О чем это вы?
- Они должны быть счастливы, что вы вообще согласились! Да напишите вы
дедушку хоть стоящим на голове, да пусть у него на вашей картине хоть чеснок
из носа растет - они все равно должны быть счастливы! Какая наглость! Даже
Седрик, этот гаденыш, и тот сгорел со стыда.
- Было бы от чего расстраиваться. Это в порядке вещей. Когда дело
касается портрета, люди ведут себя так, что только диву даешься.
- Я их ненавижу! Вы слышали, как они чуть желчью не изошли, когда я
сказала, что мама тоже приедет? Старые бабы - это жуть, и никто меня не
переубедит! А эта стерва Соня развалилась на софе и слушала с упоением. Да
как они смели, и еще при ней! Нам с Полем было так стыдно.
Фенелла топнула ногой, потом упала на колени перед камином и
разразилась слезами.
- Простите, ради бога, - заикаясь, пролепетала она. - Я еще хуже, чем
они, но мне все это уже поперек горла стоит. Лучше бы я сюда не приезжала.
Анкретон мне отвратителен. Если бы вы только знали, до чего здесь мерзко!
- Послушайте, - мягко сказала Агата, - может быть, вам не стоит все это
мне говорить?
- Я понимаю, это ужасно некрасиво, но ничего не могу с собой поделать.
А если бы ваш дедушка привел в дом какую-нибудь дешевую блондинку? Каково бы
вам было? Агата на миг представила себе своего деда, ныне уже покойного.
Строгий и немного церемонный, он был профессором Оксфорда.
- Над ним все смеются, - всхлипывая, продолжала Фенелла. - Я ведь
раньше очень его любила. А теперь он ведет себя как настоящий дурак. Старый
влюбленный дурак. И сам же виноват. А когда я пошла... когда я пошла к...
впрочем, неважно. Простите меня, пожалуйста. Надоедаю вам тут своими
глупостями. Позор!
Агата села в низкое кресло у камина и задумчиво посмотрела на Фенеллу.
"Девочка в самом деле расстроена", - подумала она, вдруг поняв, что эмоции
Анкредов перестали вызывать у нее доверие.
- Никакой это не позор, - сказала она. - И вы нисколько мне не надоели.
Только лучше не говорите ничего такого, за что сами себя будете потом
ругать.
- Хорошо. - Фенелла поднялась на ноги. Природа наградила ее счастливым
свойством: в слезах она была поистине очаровательна. Тряхнув головой,
девушка прикусила губу и взяла себя в руки.
"Актриса из нее выйдет отличная, - подумала Агата и тотчас себя
укорила: - Если девочке идет, когда она расстроена, почему я спешу
заключить, что расстроена она далеко не так сильно, как кажется? Нужно быть
добрее".
Она погладила Фенеллу по плечу и, хотя нежности были не в ее привычке,
легонько сжала пальцы девушки, когда та горячо схватила ее за руку.
- Успокойтесь. Разве не вы сегодня говорили, что ваше поколение