"Найо Марш. Увертюра к смерти" - читать интересную книгу автора

могла бы обмануть многих, но среди наиболее бесхитростных ее знакомых
сходила за чистую монету. Правда была в том, что Идрис Кампанула оставляла
за собой право выражаться в таком духе, но была бы очень разгневана, если
бы кто-либо ответил ей подобным образом.
Ректор, вдовец, классическая красота которого делала его предметом
вожделения старых дев, был, по словам Дины, в ужасе от этих двух женщин,
интерес которых к делам прихода принимал угрожающие размеры. Элеонора
Прентайс вела себя с ректором скромно и застенчиво. Она разговаривала с
ним нежным воркующим голоском и частенько мелодично посмеивалась. Идрис
Кампанула говорила с ним как собственница, грубовато-добродушно, называла
его "мой дорогой человек" и смотрела на ректора таким откровенным
взглядом, от которого тот начинал смущенно моргать и который вызывал в
душе его дочери бурю противоречивых эмоций, где отвращение смешивалось с
сочувствием.
Генри повесил шубу Идрис Кампанула на крючок и поспешил к Дине. Он
знал Дину с самого детства, но, учась в Оксфорде, и позднее, проходя
военную службу, редко ее видел. К тому времени, как он вернулся в Пен
Куко, Дина окончила театральные курсы и ей удалось поступить в небольшую
труппу, где она проработала шесть месяцев. Затем труппа распалась и Дина,
уже будучи актрисой, вернулась домой. Три недели назад Генри неожиданно
встретил ее на холмах за Клаудифолдом, и вслед за Этой встречей пришла
любовь. Ему показалось, что он впервые увидел Дину. Он до сих пор был
полон изумленного восторга от этого открытия. Встречать ее взгляд,
говорить с ней, стоять рядом с ней - все это погружало его в море
блаженства. Его сны были полны любви, и когда он просыпался, то продолжал
думать о ней и наяву. "Дина - мое единственное желание", - говорил он
себе. Но так как он не был абсолютно уверен, что Дина тоже любит его, то
боялся признаться ей в своих чувствах. И только вчера, в очаровательной
старой гостиной в доме ректора, когда Дина так доверчиво смотрела ему в
глаза, он начал говорить о своей любви. А потом через приоткрытую дверь он
увидел Элеонору, ее неподвижный силуэт, застывший в темном холле. В
следующий момент ее увидела Дина и, не говоря ни слова Генри, вышла и
поздоровалась с ней. Генри пулей вылетел из дома и приехал в Пен Куко с
побелевшим от гнева лицом. С тех пор он еще не разговаривал с Диной и
теперь с тревогой смотрел на нее. Ее большие глаза улыбнулись ему.
- Дина...
- Генри...
- Когда я смогу увидеть тебя?
- Ты видишь меня сейчас, - ответила Дина.
- Наедине. Пожалуйста!
- Я не знаю. Что-нибудь случилось?
- Элеонора.
- О, Господи! - воскликнула Дина.
- Мне нужно поговорить с тобой. За Клаудифолдом, где мы встретились в
то утро, - завтра, пораньше. Дина, ты придешь?
- Хорошо, - сказала Дина. - Если смогу.
До их сознания донесся звук голоса Идрис Кампанула. Генри вдруг
понял, что она о чем-то его спрашивает.
- Прошу прощения, - начал он. - Боюсь, что я...
- Итак, Генри, - перебила она, - куда нам теперь идти? Ты забываешь о