"Алан Маршалл. В сердце моем" - читать интересную книгу автора

А на Фицрое, он говорит, он целыми мешками скупал разные инструменты, и
в хорошем состоянии. Может, кто из рабочих потерял, а то заложил и не
выкупил. В конце концов все они оказываются там. А еще бывает, жены загоняют
эти вещички, чтобы разжиться парой монет. Чего там только не найдешь. Тот
малый видел, как мебельные гарнитуры уходили за пятерку. Никто не подымал
цену... Вот я и говорю - надо накупить всякой всячины, сложить у себя в
комнате и затем давать объявления в "Эйдж", - о каждой вещи в отдельности,
разумеется. И за все можно выручить втрое. Тот парень говорил, что он купил
раз совершенно новый электрический чайник за пять монет. Чудеса просто. А
эти проклятые меблираш-ки - что они дают? Одна только маета с ними. Никакой
выгоды. Даже выйти из дому нельзя. Только зайдешь в пивную, и тебя сразу же
зовут - то одно нужно, то другое. Да что там говорить.
Мистер Шринк был худощавый, седоволосый человек с большущим носом, и
мягкими ненавязчивыми манерами. Зайдет в комнату, поправит картину,
повернется и выйдет. Стучась в дверь, чтобы вручить счет за комнату, он
виновато покашливал. Поливая аспидистрии, он принимал важный вид, а если
просил о чем-нибудь, то лишь шепотом, словно хоронясь от жены; таким тоном
он говорил, например: "Гасите свет пораньше, ладно?"
Глубокие морщины на лице, озабоченный, тревожный взгляд - все это
заставляло думать, что перед тобой человек, многое переживший, - на самом же
деле он просто всегда был чем-то недоволен. Ходил он слегка прихрамывая -
результат несчастного случая, происшедшего с ним на фабрике пятнадцать лет
назад и уложившего его на несколько месяцев в постель.
Быть на положении выздоравливающего очень понравилось мистеру Шринку,
и, раз убедившись, что жена может содержать его, пуская на квартиру
постояльцев, он решил остаться в этом положении, пока не выиграет в лотерее
или не разбогатеет благодаря удачной торговой сделке.
Конечно, нелегко было дожидаться этой блаженной минуты, особенно
находясь непрестанно на глазах у супруги, которая с каждым днем все яснее
давала понять, что считает себя мученицей, - но все же это было лучше, чем
работать под наблюдением хозяина.
Миссис Шринк была старше своего мужа, она выглядела усталой, и в глазах
ее светилась покорность судьбе. В ней было что-то привлекательное. Стоило ей
взглянуть на вас из-под свисавших на влажный лоб прядей седых волос, и вы
мгновенно проникались к ней симпатией. Наверно, когда-то она верила, что
болезнь ее мужа преходяща, но это было давно. Как только она поняла, что ему
мешает искать работу вовсе не недуг, а твердое намерение никогда больше не
работать, она покорно приняла на себя роль кормильца.
Среди хозяек пансионов, с которыми мне приходилось иметь дело, она была
далеко не исключением. Эти женщины были надежной опорой; они трудились не
покладая рук, чтобы содержать мужей, исполнявших роль кухонных мужиков, и
продолжали любить их, сами не зная за что.
Жильцы хорошо относились к миссис Шринк. Она проявляла к ним
доброжелательность и не приставала с расспросами. Она не считала себя
женщиной, способной возбудить интерес мужчины, и поэтому когда к кому-нибудь
из постояльцев приходила девушка, она не встречала ее завистливым,
оценивающим взглядом. И все же иногда и в ней сквозило любопытство,
свойственное юным девушкам.
Подавая завтрак постояльцу, у которого накануне вечером побывала
гостья, она рассматривала его с особым интересом и едва заметной усмешкой.