"Алан Маршалл. В сердце моем" - читать интересную книгу автора

раскинувшейся перед увитой плющом верандой. Мы поднялись по ступенькам;
миссис Бодстерн ожидала нас на пороге. Веселая, чем-то напоминавшая птичку,
- она, казалось, дышала счастьем, - а глаза у нее были такие, словно она
ждала, что в каждом человеке ей сейчас откроется какое-то чудесное качество.
Она нежно поцеловала мужа, положила руку мне на плечо, как бы
приветствуя старого друга, и повела меня в устланную ковром и заставленную
креслами комнату, где я и расположился у пылавшего камина.
Мистер Бодстерн ушел к себе в кабинет, жена его хлопотала в кухне, но
каждые несколько минут она появлялась оттуда и перебрасывалась со мной
несколькими словами. Ее дружеское обращение, самая интонация, казалось,
говорили о том, что мы с ней отлично понимаем друг друга и что нам нет нужды
знакомиться ближе.
Уже очень скоро она вовлекла и меня в сферу своих забот, основной целью
которых было доставлять радость мистеру Бодстерну. Рассказывая, что она
приготовила на обед, она закончила описание какого-то мясного блюда словами:
- Я уверена, что мистеру Бодстерну оно понравится. А как вам кажется?
Я поспешил подтвердить ее предположение.
Мне же обед никакого удовольствия не доставил. Между мистером
Бодстерном и мной могли существовать только определенные отношения: он был
хозяином, а я его служащим. Эти отношения позволяли нам обмениваться
репликами, создававшими видимость известного равноправия, на деле же эти
реплики свидетельствовали лишь об убежденности мистера Бодстерна в том, что
проявление в разумной пропорции дружеских чувств может польстить самолюбию
служащего, внушить ему уверенность в своих силах и поощрить в нем желание
служить хозяину.
Мое присутствие за столом требовало от мистера Бодстерна некоего
балансирования между дружеским расположением и приличествующей хозяину
сдержанностью. Он должен был сочетать наши служебные отношения с
гостеприимством, подразумевавшим некое равенство. Без содействия жены это
было бы для него трудным делом, - но он вышел из положения, возложив
проявление дружеских чувств на жену, сам же ограничился ролью благодушного
наблюдателя.
Сразу же после обеда он положил конец этой ситуации, удалившись в свой
кабинет и оставив меня на попечение миссис Бодстерн, которая села со мной у
камина и завела разговор о книгах, музыке и мистере Бодстерне.
- Он кажется очень строгим, - сказала она мне доверительно, - но это
милейший человек в мире. Я счастлива, что имею такого мужа.
Мне казалось, что счастливым должен почитать себя он. - но свои мысли я
сохранил про себя. Такой комплимент прозвучал бы дерзостью. Да она в нем и
не нуждалась.
Хотя, как знать? Может быть, впечатление, которое производил на других
ее муж, уязвляло ее самолюбие, и она ждала от меня подтверждения того, что
созданный ею идеальный образ - отвечает действительности. Похвала ее мужу
была бы похвалой ей самой.
Какое впечатление я произвел на нее - не знаю. Она держалась
непринужденно, ничем не давая мне понять, что меня привезли сюда для того,
чтобы она составила обо мне мнение, и я без всякой робости рассказывал ей о
своей жизни. Я сказал и о том, что хочу писать книги.
- Как часто мне хотелось быть писательницей, - заметила она. - Наверно,
почти все проходят через это. Люди склонны воображать, будто то, что