"Алан Маршалл. В сердце моем" - читать интересную книгу автора

присутствие жизни в других комнатах. Жильцы ходят, свистят, поют,
разговаривают, открывают ящики; из коридора доносятся их шаги. Эти звуки
сближают, создают чувство единства и общности интересов, они раздвигают
стены, позволяют позаимствовать у других нужные тебе силы.
Между тем комната, снятая в отдельной квартире, находится в некоем
вакууме, она изолирована от жизни. В ней царит грусть. Как только вы
переступите ее порог, одиночество впивается в вас цепкими пальцами. Вам
сопутствуют лишь шорохи вашей одинокой жизни, они звучат, как лишенное
смысла эхо. Оставаясь в своей комнате наедине с собой, я начинал испытывать
беспокойство. А ведь прежде в мечтах именно такая комната рисовалась мне
уединенной кельей, где я смогу читать и учиться, закладывать фундамент,
необходимый для того, чтобы я мог возводить на нем здания из слов.
К тому времени я написал несколько небольших рассказов, но в них просто
описывались случаи из жизни и даже не делалась попытка что-то обобщить или
объяснить. Все они были отклонены редакциями, хотя, как я понял
впоследствии, совсем по другим причинам.
Как-то я посетил редактора - одного из немногих приславших мне письмо
со словами ободрения, - и он показал мне сделанный тушью рисунок,
изображавший женщину в вечернем туалете, которая стояла в небрежной позе у
колонны в большом зале и разговаривала с красивым молодым человеком, тоже в
вечернем костюме. - В руке она держала бокал с коктейлем и улыбалась своему
кавалеру.
- Не могли ли бы вы написать для меня рассказ, который можно было бы
иллюстрировать этим рисунком? - спросил меня редактор. - Я заплатил за
рисунок, но так и не смог его использовать. Предположим, что она влюблена в
него.
Он сделал жест, как бы говоря, что это само собой разумеется.
- Он тоже любит ее, но считает, что какой-то случай из прошлого делает
его недостойным ее любви. Или, постойте минутку... Их отцы вместе принимали
когда-то участие в какой-то темной торговой сделке, но она этого не знает.
Молодой человек решил посвятить свою жизнь реабилитации памяти своего отца -
но ради этого он должен погубить репутацию ее отца. В общем, что-нибудь в
этом роде. Сначала завяжите узел потуже, а потом искусно распутайте. Публике
нравятся такие рассказы. Это в ваших силах.
Но выполнить его заказ я не мог. Я хотел рисовать жизнь такой, какова
она на самом деле, и представить читателю самому делать выводы. Я долго
размышлял, почему мои рассказы отклоняют, и это побудило меня обратиться к
другим книгам - я с головой ушел в чтение и на какое-то время совершенно
перестал замечать окружающих меня людей. Я переселился в мир книг, авторы
которых посвятили себя изучению жизни, и щедро делились с читателями
благородными мыслями, возникавшими у них в процессе этих исканий.
Я был потрясен созданными ими картинами и на время забыл о картинах,
ждавших, чтобы мое перо показало их людям. Я понял, что пером этим должна
водить сильная рука, - чтобы окрепнуть как следует, ей предстояло пожать еще
тысячи других сильных рук.
Чтение не могло научить меня писать. Я прочел "Моби Дик" и несколько
дней только и думал о широте замысла и силе этой книги. Я проходил мимо
женщин с усталыми глазами, которые катили коляски с румяными ребятишками,
выглядывавшими из-за груды овощей; мимо скупщиков старых бутылок, громким
криком оповещавших о своем появлении, мимо мужчин, о чем-то споривших у