"Фредерик Марриет. Приключения Ардента Троутона " - читать интересную книгу автора

Пробудившись, я чувствовал себя несравненно лучше и бесконечно
обрадовался, увидев подле себя Югурту и Баундера. Через несколько минут
вошли в трюм два матроса с фонарями, за ними несколько дам и мужчин. Они
приблизились ко мне с видом любопытства и сострадания. Доктор, - какой
больной не узнает его по инстинкту? - пощупал мне пульс и, оборотясь к
прочим, сказал:
- Может быть, этот безобразный скелет останется жив.
- Пустите, пустите! Я хочу сама его видеть, - произнес приятный женский
голос. - Посветите мне. О, Боже мой! Как он бледен... Однако у него
прекрасные, большие глаза. Может ли он говорить? Или и он так же нем, как
его товарищ!
Это говорила прелестная, молодая испанка, и, глядя на нее, я
чувствовал, что силы мои возвращаются.
- Благодарю вас, сеньора, - сказал я, - но прежде всего прикажите
вынести меня на чистый воздух.
- Слышите? Слышите? - вскричала испанка. - Он говорит!.. Капитан
Мантес, велите поместить его где-нибудь получше.
- А что, он военный или штатский? - спросил капитан, спесиво приподняв
голову.
Я отвечал, что ни то, ни другое, и гордый испанец тотчас же ушел.
- Ну, так вы, господин лейтенант! - сказала тогда моя прекрасная
заступница, обращаясь к другому мужчине. - Вы старший офицер после капитана;
я знаю, у вас просторная каюта и вам ничего не стоит взять этого бедняка к
себе, дать ему платье.
Лейтенанту, кажется, очень не понравилась эта просьба; однако он
повернулся ко мне с самой ласковой улыбкой, какая только была возможна при
его суровой и грубой физиономии.
- Вы моряк, сеньор?
- Нет, - отвечал я, - купец.
- Изволите видеть, донья Исидора? - сказал лейтенант. - Мое платье ему
не годится, а что до каюты, то я недавно ее перекрашивал, и запах краски
будет вреден больному. Лучше оставим их здесь, пока не бросим якорь.
Сказав это, лейтенант также скрылся. Донья Исидора была очень
раздосадована. Она презрительно улыбнулась; но, верно, ей пришло в голову
испытать до последней крайности, как велико негостепрнимство ее
соотечественников, и она, обратись к одному молодому человеку, разряженному
по последней моде, сказала:
- Ну, граф, хоть вы в память старинного гостеприимства иберийцев не
примете ли этого несчастного в свою каюту, которая убрана с таким
великолепием?
- Сперва надобно знать, кто он таков, - отвечал граф.
- Он назвал себя купцом; но это не мешает нам... Прекрасная испанка не
успела договорить, как граф, испуганный словом "купец", убежал из трюма.
Вместо него пришел патер.
- Слава Богу! Вот отец Ксаверий! - вскричала донья Исидора. - Спешите,
спешите сюда, батюшка! Вы можете довершить спасение жизни несчастному. Дайте
ему местечко в своей каюте.
- Моя каюта тесна и неудобна, - отвечал патер. Донья Исидора покраснела
от стыда и неудовольствия.
- Юлиан, - сказала она молодому человеку, который держал ее под руку, -