"Фредерик Марриэт. Многосказочный паша" - читать интересную книгу автора

рассердившись на него за давнишние побои, убежал.
Осталось еще одно препятствие: я не знал, каким образом вынести труп из
мастерской, чтобы никто того не заметил. Думал, думал и наконец придумал.
Собрав все свои силы, я поднял эфиопа и положил в бочку, набил обручи,
заколотил ее и преспокойно покатил в погреб, где стояло вино. Прикатив туда,
я налил ее вином и поставил в тот угол, где стояли бочки, приготовлявшиеся к
продаже на будущий год; наконец-то я вздохнул свободнее.
Только что успел я поставить бочку, вошел хозяин, и первый вопрос его
был, не видал ли я эфиопа. Я отвечал, что он, окончив бочку, вышел из
мастерской, поклявшись никогда более не работать.
Жид, боясь потерять своего невольника, а пуще того заплаченные за него
деньги, бросился к кадию, объявил о побеге эфиопа и просил распорядиться
поймать его, но все поиски были тщетны: мнимо убежавшего нигде не нашли. Жид
подумал, что невольник его с отчаяния утопился и, к моему удивлению, скоро
совсем забыл о нем.
Я работал по-прежнему; и теперь, имея надзор над всем, мог легко
когда-нибудь выпроводить эфиопа из погреба.
Однажды весной занимались мы, по обыкновению, переливанием вина из
одной бочки в другую. Вдруг в погреб ввалился ага-янычар. Он был не
слишком-то ревностный исполнитель заповедей пророка и любил выпить. Не
доверяя никому покупку вина для своей особы, он всегда сам приходил к нам в
погреб и выбирал себе бочку по вкусу. Эту бочку восемь дюжих невольников
клали на носилки и занавешивали ее, чтобы народ думал, что несут купленную
невольницу для гарема, а не воспрещенный пророком напиток. Хозяин мой
предложил ему целых два ряда бочек, которые назначены были продаваться в
этом году. Попробовав из каждой, ага сказал: "Друг Изахар, я знаю,
соотечественники твои любят ставить все скверное наперед, а лучшее оставлять
напоследок. Вели-ка твоему греку налить вот из той бочки, что стоит сзади".
Тут показал он на ту самую бочку, где был спрятан эфиоп. В полной
уверенности, что ага лишь только поднесет из нее вино ко рту, так и
выплюнет, я нацедил кружку и подал се are. Он попробовал, еще раз попробовал
и, обратившись к моему хозяину, закричал:
- Ах ты жидовская собака! И ты смеешь показывать мне скверное вино и
прятать такое, от которого бы не отказались и гурии пророка!
Жид уверял агу, что это вино "еще не устоялось и не имеет такой
крепости, как первое. Я подтвердил его слова.
- На, попробуй, собака, и потом сравни его с первым, - сказал ага.
Хозяин отведал и с удовольствием сказал:
- Да, точно, в этом вине больше крепости. Ей-ей, не знаю, отчего это.
Попробуй, Харрис.
Я взял кружку и, подержав ее некоторое время у губ, не пропустив ни
одной капли в горло, сказал:
- Точно, в нем гораздо больше крепости.
Ага попробовал еще из нескольких бочек, надеясь найти в них ту же
крепость, и отобрать еще две или три для своей высокой особы, но, не найдя
ни одной достойной этой чести, велел невольникам тащить домой бочку, в
которой купался эфиоп.
- Постой, лживая собака! - вскричал паша. - Ты совершенно уверен, что
это вино было гораздо крепче и вкуснее прочих?
- К чему обманывать мне Ваше Благополучие? Разве я не червяк, которого