"Анатолий Маркуша. Большие неприятности" - читать интересную книгу автора

стала придумывать условия невиданного и неслыханного в нашей школе
соревнования.
Если по правде, сначала мы слушали Лену без особенного внимания, но
потом, и сами не заметив, начали "запускаться" и спорить... В конце концов
решили: старт в четыре тридцать утра, на ступень ках концертного зала рядом
со входом в метро "Маяковская".
Первый этап - Маяковская - площадь Восста ния. Этап молчания! Кто
произнесет хоть одно слово, из соревнования выбывает...
Второй этап - до Зубовской площади. Усилен ный марш. Тот, кто отстал
больше чем на пятьдесят метров от лидеров, с дистанции снимается...
Третий этап - от Зубовской площади до входа в Центральный парк культуры
и отдыха. Этап рас слабления: разрешается рассказывать веселые ис тории,
приводить ободрительные примеры, но нель зя есть, пить, сосать леденцы и
тому подобное...
Так мы разделили все Садовое кольцо, все пят надцать с половиной
километров, которые было решено перебрать ногами, чтобы встретиться с
собственным характером.
Признаюсь, промолчать от площади Маяковско го до площади Восстания мне
лично составило куда меньше труда, чем проснуться без четверти четыре и
бесшумно выбраться из дому. Очень хотелось на все плюнуть и остаться в
постели.
До Зубовской площади я добрался довольно бодро, с отвратительным
удовлетворением отметив: "жертвы" есть! Отстал Левка Придорогин, смылся Леня
Коркин... Сашка Бесюгин не сошел, но сде лался таким красным и скользким,
будто его накачали клюквенным морсом и вымазали мылом...
На подступах к Крымскому мосту я подумал: "А кому это надо? Детство
все... Дойдем - не дойдем... Игра..." Анекдотов Митьки Фортунатова я не слы
шал: злился.
За Октябрьской площадью поглядел на Лену. Она шла свободным, легким
шагом, вольно разма хивая руками, и плиссированная синяя юбка рит мично
похлопывала ее по икрам.
"Странно, - подумал я, - а Лене это зачем? Вста ла чуть свет, тащится с
нами... Характер проверяет? Едва ли... сомневалась бы, что дойдет, не
пошла..."
На подступах к Курскому вокзалу мне сделалось невмоготу: и ноги
переставлять, и думать, и заме чать, кто уже отвалил, а кто - вот-вот... Все
разом опротивело.
"Плюнь, ну, плюнь! - уговаривал я себя. - Поду маешь - проверка...
Чепуха! Плюнуть и сесть на троллейбус: поступить вопреки... куда как
труднее, чем бараном тащиться в стаде..."
И все-таки я не отвалил, гнел... Механически, как заводная кукла. И
мыслей в голове оставалось все меньше: "Иди-иди... осел... Не отставай! Кто
приду мал: великие - хотят, обыкновенные - только хо тят хотеть?.. А я?.. Не
хочу!"
Около института Склифосовского обнаружилось: только человек пять или
шесть тянутся за Леной...
А я? Держаться плечом к плечу с Леной я уже не мог, мог кое-как
плестись...
Ничего ужасного не случилось. Никто потом меня не дразнил, не попрекал,
вообще о походе этом не вспоминали. Может, потому, что победителей было