"Анатолий Маркуша. Большие неприятности" - читать интересную книгу автора

После благополучного завершения десятилетки и перед авиацией, если не
считать за серьезную авиацию аэроклубовский год, у меня был "зазор". И я
решил поехать на север. Сказано - сделано: завербовался, отправился.
Почему? Зачем?
Очень приблизительно это выглядело так: в институт не прошел - трояк по
химии, трояк по алгебре - плюс неудавшаяся любовь...
Глупый, конечно, был, думал: от неприятностей можно убежать, от любви -
спастись. Не знал еще: от себя никто оторваться не может, тут никакой
Северный полюс не помогает.
Заполярье, в котором я очутился, оказалось отнюдь не похожим на тот
Север, что я знал по Джеку Лондону.
Верно, мой север был тоже с мозолями, но даже без намека на романтику.
Прославленное, тысячу раз воспетое северное сияние я едва замечал: конская,
ломовая усталость все время сбивала с ног. Не до красот было.
Субъективно рисую? Конечно, субъективно. Я ведь то собственными глазами
видел, о чем рассказываю. И почему - коль субъективно, зна чит, худо? Жизнь
не сделается лучше, если все станут повторять только общепризнанные, "объек
тивные" истины.
Пожалуй, именно на севере начал я задаваться неудобными, трудными
вопросами: если все думают так, а я - этак, обязательно ли ошибаюсь я? И
представлял выражение лица Марии Афанасьев ны, моей недавней учительницы, не
сомневался: она бы глубоко возмутилась такой постановкой вопроса. И
придумывал свои возражения ей, Марии Афанасьевне.
- А как же Галилей, Ньютон, Лобачевский или Энштейн?
И как бы слышал: "Но то гении!.."
- Ну и что с того, - не думал сдаваться я: - "Ты - не гений!"?
Во-первых, кто это может доказать, а во-вторых, на кого прикажете рав
няться?..
Здесь, за Полярным кругом, свела меня судьба с каюром, собачьим
погонщиком. Темный то был, лохматый человек, но со своими понятиями о жизни.
По неписаному праву старшего каюр учил меня: вожак упряжки должен злым быть,
чтобы другие собаки боялись и ненавидели его. Тогда что получается? Собаки
на вожака спокойно не смот рят... И он это понимает...
Ставишь вожака в голову, что тому делать? Убегать! Он - с места,
упряжка за ним: догнать, разорвать! Убежит вожак - жив. Не убе жит - шерсти
не найти. И если не убежал... не зевай, каюр! Замечай, какая собака первой
на вожака кинулась, злее других рвала... ее вожаком и ставь. Понял?

Каюр смотрел на меня диковато и безмятежно. Он верил в свою мудрость.
Кажется, в тот год, еще ничего не зная об авиационной тактике, я уже
стал думать о роли ведущего и ведомого в нашей жизни.
Нет, каюр ни в чем не убедил меня. Но я и не возражал. Молод был. А
теперь мысленно благода рю его за науку: всякий опыт - достояние, и отри
цательный тоже.
К тому же каюр показал мне: каждый может думать на свой лад. И это было
особенно важным для меня тогда, сразу после школы, где за нас больше думали
учителя...
А север - что ж... верно, школа.
Только больно дорогая, и не подсчитать, чего в северной выучке больше: