"Георгий Мокеевич Марков. Завещание (Повесть) " - читать интересную книгу автора

четверть метра поднял уровень завалинки. А вот внутри дома пришлось
похлопотать: вставил вторые рамы, переменил крюки дверей, перебрал в
прихожей расщепившийся пол, побелил печь, покрасил белой эмалевой краской
косяки и подоконники, замазал тертой глиной отверстия между печной трубой
и потолком.
Когда эта работа была закончена, Нестеров соорудил из плах книжные
полки, скамейку "на три посадочных места", табуретку. К его удовольствию,
делать стол не потребовалось. На вышке дома он нашел столешницу,
перекладины, ножки От старого стола. С помощью гвоздей и клея он заново
собрал стол, слегка подкрасил его густой охрой и водрузил в передний угол.
Райвоенком майор Фролов сдержал свое слово: он помог Нестерову не
только стройматериалами, досками, кирпичом, гвоздями, краской, олифой, но
и прислал два грузовика пиленых березовых дров. Не остался безучастным к
судьбе одинокого полковника и райпотребсоюз: председатель райпотребсоюза
Силантьев - одноногий инвалид, завершивший свой ратный путь еще в
подмосковных боях сорок первого года, разыскал на складах потребсоюза
набор столярных инструментов, кое-что из посуды - эмалированные кружки,
чайник, два котелка различных объемов, сковородки, ложки и вилки, ножи,
настольную керосиновую лампу - двенадцатилинейную, с пузатым, грушевым
стеклом.
А вскоре поступил ящик с имуществом Нестерова, отправленный им по
железной дороге большой скоростью из Горького, где полковник провел почти
целый год, вначале в госпитале, а потом в ожидании протеза, а точнее
сказать, в размышлениях о своей будущей жизни, в поисках возможных
вариантов устройства личного существования.
Правда, ящик ненамного увеличил достояние Нестерова, но все-таки без
него было бы совсем трудно. Больше чем наполовину ящик был загружен
книгами. Немало усилий употребил Нестеров, чтоб собрать книги, а главное,
сберечь их в трудных условиях боевой походной жизни. Когда отступали,
тогда, естественно, было не до книг - унести бы подобру-поздорову
собственную голову. Но вот пробил долгожданный час военной фортуны,
подготовленный неслыханным упорством наших бойцов в кровопролитных битвах
с наседавшим противником. И покатилась живая волна с неостановимой силой
назад, обратно к Западу.
Входя в разбитые, полусожженные города России, Украины, Польши,
Нестеров с горячим интересом, ставшим неодолимой страстью, бросался к
книгохранилищам - что с ними стало? Сбереглись ли? Уцелели или погибли
бесследно в прожорливом чреве войны?
Почти всюду была одна и та же картина; на месте зданий библиотек
лежали груды размельченного кирпича, перемешанного с серым пеплом
сгоревших книг. Ветер разбрасывал обожженные переплеты, обгоревшие листки
книг по улицам и площадям, и ничто, может быть, другое не подчеркивало с
такой наглядностью варварства фашистов, как эти растерзанные книги.
Простой саперной кайлой Нестеров расковывал битый кирпич, надеясь
натолкнуться на уцелевшие книги, обратить внимание на них комендантов и
местных властей освобожденных городов. Но занятие это не приносило успеха.
Книги погибали не только от огня, не меньше они гибли и от воды. Перебитые
взрывами водоисточники выбрасывали на поверхность тысячи кубометров воды,
превращая пожарища в месиво известняка, глины, картона и бумаги.
Однако в трех-четырех городах Нестеров извлек из руин десятка два