"Георгий Мокеевич Марков. Завещание (Повесть) " - читать интересную книгу автора

плавным жестом пригласила Нестерова проследовать за ней. Тут она привычно
села на свое обычное место за столом, в грубоватое деревянное кресло, и
вновь строго, но терпимо посмотрела на гостя, который, сбросив с плеч
винчестер и вещевой мешок, пристраивал все это в углу председательского
кабинета.
- Вот теперь здравствуйте, - садясь на табурет напротив Калинкиной и
как-то смущаясь под ее пристальным взглядом, сказал Нестеров. Через стол
она подала ему свою сухую, жесткую руку и по-мужски крепко пожала ему
руку. - В недалеком прошлом полковник Нестеров Михаил Иванович, ныне
житель Приреченска. Занят сейчас научной работой: восстанавливаю
фактическую сторону одной забытой истории, - начал Нестеров, чувствуя на
себе взгляд ее строгих огромных глаз. - Впрочем, есть у меня к вам
письмецо от райвоенкома майора Фролова. Он просит оказать мне кое в чем
содействие...
- Ну-ка, давайте посмотрим.
Нестеров достал из кармана гимнастерки конверт, подал Калинкиной.
Пока Калинкина читала письмо райвоенкома, Нестеров украдкой
рассматривал ее, чувствуя, что с каждой секундой ему все труднее
становится отрывать взгляд от необыкновенно красивого лица женщины. "Вот
бы такую на "Мосфильм", - мелькнуло в голове Нестерова. - Какие крутые,
резкие брови у нее, а губы мягкие, рот какой. И подбородок сильный, как у
Моны Лизы... А лоб мыслительницы - открытый и характерный... Овал лица и
шея - гордячки, а что-то смягчает их... Должно быть, эта, детская
наивность чуть припухлых щек... Откуда она тут взялась? И сколько же ей
лет? Двадцать пять, от силы двадцать семь", - думал Нестеров, подчиняясь
невольному течению своих мыслей и не в силах думать сейчас о другом.
- Письмо длинное, сумбурное: просим содействия, просим содействия...
Заладил Фролов... А в чем суть вопроса? Где начало? А самое главное, в чем
цель всего вашего дела? - откладывая письмо майора Фролова в сторону,
спросила Калинкина.
Нестеров обратил внимание на то, как она это сказала: слова ясные,
точные и прямые, прямее некуда, а тон простой, доброжелательный и, более
того, заинтересованный. "Деловой человек. Сразу хочет взять быка за рога.
Видно, обучила нужда уберегаться от пустых слов", - переносясь мысленно от
внешности Калинкиной к манере ее суждений, подумал Нестеров.
- Всего в бумаге не напишешь. Тем более при бумаге живой человек.
Расскажет, что к чему, - сказал Нестеров, смягчая приговор, который
вынесла Калинкина письму военкома.
- Это вернее и надежнее. С этого и начнем. - Калинкина вдруг так
весело рассмеялась, что от ее строгости и помина не осталось. Лицо ее
стало еще восхитительнее, потому что и в огромных глазах, и на щеках, и на
губах изящного рта появилась лукавинка, за которой угадывалось буйство,
сила, удаль молодости, таившиеся в ее натуре. "Ой-ой!" - только и сказал
себе Нестеров.
- У вас тут до войны жил учитель, заведующий школой, - проговорил
Нестеров, дивясь про себя стремительной смене выражения лица Калинкиной.
Только что весело смеялась, напомнив ему озорную девчонку, и вот уже снова
строга и недоступна. - Фамилия его была Перевалов Иван Алексеевич. Вы не
скажете, остался кто-нибудь из его семьи?
- Остался.