"Георгий Мокеевич Марков. Завещание (Повесть) " - читать интересную книгу автора

встал, по привычке расправил под ремнем гимнастерку, подтянул голенища
сапог, стряхнул мусор с брюк, поправил на голове фуражку.
Он шел не спеша, приглядывался к домам, ища глазами вывеску или
какое-нибудь иное обозначение.
Почти все дома были одинаковыми - пятистенки, крытые тесом, с
узорными наличниками, тремя окнами. Дворы отделялись друг от друга
заборами и были крытыми. Два дома подряд стояли нежилыми. Поверх ставней
крест-накрест были доски.
Деревня, по-видимому, строилась в одно время. Дома, хотя и почернели,
подернулись по крышам прозеленью, но были еще крепкими, без гнилушек, без
осевших углов и разваленных труб.
Нестеров был уже на середине деревни, когда увидел большой крестовый
дом, метров на пятьдесят сдвинутый от линии улицы ближе к кедровнику. Дом
был с парадным крыльцом, светлыми окнами. Сразу за домом, вразброс, стояли
четыре амбара, каждый на прочных стойках из лиственницы, с навесами над
дверями под замками. Двора никакого не было. Поляна преграждалась кедрами.
Сбоку от крыльца, между окон, на доме потускневшая, со следами
проступившей ржавчины вывеска из крашеной жести: "Правление пихтовского
колхоза "Путь Ленина". Перед домом трибуна из бревен и досок, с красной
звездой, выпиленной из плахи и покрашенной ядовито-малиновой краской.
Нестеров свернул с улицы: "А вот то, что мне надо", - подумал он,
передергивая плечами под тяжестью вещевого мешка.


Дверь в доме с визгом открылась, и на крыльцо вышла женщина в длинной
синей юбке, белой кофте с напуском и белом платке, повязанном клином. Она
спустилась на несколько ступенек, рассматривая Нестерова, стараясь узнать
его, на мгновение остановилась и вдруг кинулась назад с криком:
- Евдокея! Дуня! Пришел чей-то!..
До сердца пронзил Нестерова этот возглас, в котором почудилась и
надежда и радость. "Все еще ждут, а ждать, пожалуй, уже поздно", - подумал
Нестеров с грустью и сбавил шаг. В ту же минуту створки окна распахнулись,
и Нестеров увидел за горшками цветов два женских лица, на которых он
заметил лишь глаза, полные жгучего любопытства и ожидания.
Едва он, раскрыв дверь, вошел в чистую, недавно покрашенную охрой
комнату, заставленную простыми столами и скамейками, как дверь второй
комнаты распахнулась, и через высокий порог навстречу ему шагнула молодая
женщина, черноволосая, с огромными черными глазами, смуглая от загара, с
обнаженными до плеч большими руками, в тесном платье, обтягивающем ее
высокую грудь и сильные бедра. Сделала всего лишь два-три шага, а Нестеров
заметил, что ступает легко, что все ее гибкое, натренированное тело тугое,
как у завзятой спортсменки. Женщина не стала ждать, когда Нестеров
представится, она заговорила сама четким, громким голосом, привыкшим
давать распоряжения, откровенно и внимательно осматривая его:
- Кто будете, товарищ? Военный, демобилизованный, или уполномоченный,
или просто командированный? Надолго ли к нам? - И, не дожидаясь, когда он
ответит на ее вопросы, добавила серьезно и даже с какими-то строгими
нотками в голосе: - А я председатель колхоза Евдокия Трофимовна Калинкина.
Проходите сюда, садитесь, побеседуем.
Она повернулась, вошла в комнату, из которой только что вышла, и