"Дан Маркович. Остров" - читать интересную книгу автора

наказание. Я одинок на нем, никому не нужен, никому не понять... Зато все
мое.
Так вернулась ко мне первая книга - напоминанием или насмешкой?..
Остров вовсе не там, где я мечтал найти его.
А здесь что?.. - простые навыки, чтобы выжить в толкучке - ни радости,
ни воскресного размаха... мелочи и для старых моторов запасные части.
Что же всегда со мной?.


2.

Трудно... Отдельные слова, жесты людей, с которыми столкнулся
непреднамеренно, случайно... Какие-то звуки, шорохи, запахи... Вкус во
рту... Ночь, несколько слов... Прикосновения, они надежней зрения... Острая
жалость, стыд, боль... Сочувствие, необязательное, непонятное... Несколько
живых вещей: та береза, тот забор, те листья, тот мох у дороги. Взгляд
собаки, кота... Все это рядом, охотно всплывает, само проявляется - перед
глазами, в ушах, в руках, пальцах, во рту, в животе... не пытается убеждать,
отстаивать себя, ни с чем не спорит, ничто не отталкивает приходит и
занимает свое место. Остальное тут же скукоживается, отступает.
И если сначала можно было удержаться и здесь и там, то однажды все
изменилось. Я исчез, поплыл к своим местам, где зарыта тайна, загадка,
незримо, неуловимо, в самом воздухе, в деталях... там мой истинный облик,
образ, начало ошибок и успехов... можно ли было предвидеть, избежать?.. В
сущности, там все, все уже было!.. и без грязи, мусора, лишних слов и
тягостных пробелов, разбавляющих жизнь, оттого она свалка, красота и грязь
всмятку... неизбежность, из которой время от времени исчезаю... И
обязательно падаю обратно.
Отец, передавший мне это по наследству, страдал сильней меня, слишком
сурова была действительность, он лишь иногда мог позволить себе скрыться.
Мне удается чаще, пусть с небольшим риском, но ничего серьезного, кроме
царапин и ушибов, по возвращении не нахожу.
Может, все-таки мир и люди меняются к лучшему, не так жестоки к тем,
кто пренебрегает ими?..
Или просто повезло, в любом механизме встречаются трещины и щели.


3.

Над кроватью отца и матери висела деревянная гравюра, восьмиугольная
плашка желтого с розовым оттенком дерева в скромной деревянной же оправе, на
поверхности изображение - мастер-китаец извлек из живого вещества почти
такое же помещение, кровать, на ней умирающий старик, три женщины, одна из
них склонилась к больному, две другие у стола, на нем фрукты в большой
перевитой листьями корзине. Их лица, на четверть дюйма выступающие из
желто-розового дерева, бессмысленные, улыбающиеся вечной улыбкой, обращены
ко мне...
- Опять не понял... - старик на кровати начал терять терпение. - То,
что я там был... история, рассказ, все совсем не так!.. Какой-то чудак
наврал с три короба, писака, журналист, и тем прославился, потом сто романов