"Дан Маркович. Монолог о пути" - читать интересную книгу автора

все-таки, даже тогда моя вспыльчивость была не такой, как у отца, а с годами
я все лучше контролировал себя. Но вспыльчивость никуда не делась
превратилась в раздражительность. Я стараюсь сдерживаться, разрядка
происходит менее болезненно для окружающих, но более мучительно для меня.
Поступив несправедливо, я не могу с такой же легкостью, как слабый отец, тут
же повиниться. Я делаю это со скрипом, а иногда... предпочитаю вовсе не
делать, если человек мне не дорог. Разрываю навсегда отношения, вместо того,
чтобы улаживать их, поддерживать видимость из вежливости или других
соображений. Поэтому я со временем растерял почти всех старых знакомых, а
друзей не имел никогда, если не считать женщин, которых любил. С мужчинами у
меня никогда не получалось дружбы. Одни считали, что я "напираю" на них,
другие легко подчинялись. Мне не нравилось и то, и другое.


6

Видна двойственность, противоречивость того, что я имел в "багаже" к
своим 16-и годам. Какая-то "размягченность", бесформенность - рядом с волей,
стремлением к порядку в голове, к ясности, исключению случайности из жизни /
как я писал в своем дневнике - враг СЛУЧАЙ.../ Тяга к внутренней
сосредоточенности соседствовала с отчаянным желанием начать самостоятельную
жизнь, для которой "самокопание" было только обузой.
И в то же время такие разные черты мирно уживались, не вызывая во мне
ощущения собственной противоречивости. Словно существовал своеобразный
"переключатель" - я решал и действовал, в зависимости от своего внутреннего
состояния или ситуации вполне определенно, подчиняясь одной стороне, одним
своим чертам, так, как будто не существовало другой стороны, которая думала
бы и действовала совершенно по-иному, если бы преобладала в данный момент.
Такая определенность давалась мне без усилий.
О природе такого мирного "сожительства" противоположных черт я еще буду
много рассуждать. Пока только скажу, что дело, видимо, в той внутренней
сосредоточенности, которая в первую очередь отличает меня от родителей. Она
была явно чрезмерной. И очень сильно сужала поле моего внимания. Моя узость
сказывалась во всем, начиная с мелочей. Например, я не мог делать несколько
дел сразу, мне и с двумя руками трудно управляться, если в них по предмету!
С детства помню - что-то вижу, понимаю, а все остальное исчезает... Под
старость я стал замечать, что, когда слушаю один голос, глохну по отношению
к другим звукам. Но те дела, на которых сосредоточен, я делаю хорошо.
Занимаясь ими, я не в состоянии оценивать свои действия со стороны,
сравнивать, слушать собственные возражения... Не буду говорить, хорошо это
или плохо - я ведь не для этого пишу. Эти черты и мешают мне, и помогают
тоже. Я поступаю последовательно, без сомнений и колебаний, меня не
останавливает, как многих, критический взгляд на то, что я делаю. Но зато
мне трудно посмотреть на вещи шире, пока я не закончу... или не запутаюсь
окончательно.
Итак, мне ясно, что некоторые противоречия были заложены с самого
начала, и начали проявляться очень рано.


7