"Дан Маркович. Последний дом" - читать интересную книгу автора

- и на серьезный обход.
Летом, тридцать лет тому, как сейчас помню...
Пушок спал в траве за домом, а этот дурак косил траву, поздно заметил
кота. Пушок совсем глухой был, не услышал приближения, шороха - и получил
косой по шее. К счастью не мучился, сразу умер. Овраг еще не был разделен
новой дорогой, я спустился в него и закопал кота. На южной оконечности нашей
земли могила Пушка. Там овраг врезается глубоко в землю, наверх круто
подниматься, и спускаться опасно. Хорошее одинокое место для белого кота, с
тех пор он там лежит. Наверху толстые лиственницы выстроились в ряд, вместо
ограды, за ними не наша земля, другие ходят коты и люди, незнакомые. Вот
Пушок и сторожит нас, как при жизни сторожил.
Лето было душное, мутное, 72-ой год, в воздухе тяжелый запах гари,
кто-то еще, может, помнит пожары эти... Но в овраге всегда было прохладно, и
земля рыхлая, копать легко. Я глубоко закопал Пушка, он там спокойно лежит.
Потом начались перемены, овраг временно залило водой... Но Пушок глубоко в
земле, его не коснулись наши глупости.
Феликс в расцвете жизни был кот, одолел южную мелкоту, после Пушка
серьезных соперников там не было, и стал первым на всей нашей земле. Но с
тех времен так и осталось - северная земля и южная, а на границе моя
квартира и балкон. Мы подружились с Феликсом, такие вещи сразу не получаются
- с годами. И он мне доверял, даже брал с собой на обход. Только сзади иди,
на расстоянии...

***
Он особой породы был, Феликс, таких я видел только на моей земле.
Все коты здесь его потомки, а откуда он сам взялся, не знаю. Может, он
всегда здесь жил, или сам по себе возник, как жизнь на земле?.. Из простых
молекул, от тепла, сырости да электрических искр... Если посмотреть со
стороны, он не очень был красив - передняя половина туловища и голова совсем
черные, гладкая короткая шерсть, а брюхо и задние ноги обросли густой
темно-коричневой шубой. Зимой она до снега доставала, и на животе у него
постоянно висели сосульки. Идет по снегу кот и звенит... Дома оттаивали
звоночки эти, но он в уюте сидеть не любил. Мороз заставлял иногда, но у нас
с каждым годом зимы все теплей и теплей. Феликс придет, поест, прыгнет ко
мне на колени, поговорим о том, о сем... и он не оглядываясь, уходит. Зато
он меня на улице узнавал в любой одежде, тут же прыгает, карабкается,
устраивается на плече.
Глаза у него как у Льва Толстого - мрачноватые и умные, пронзительные
очень. Все кошки в нашем доме, и в девятом, и восьмом были без ума от него.
Когда я приехал, Феликс был уже не первой молодости, а умер он в 90-ом, то
есть, по котовским правилам, невероятно долго жил. Многие его дети и внуки
пострадали от машин и собак, от человеческих детей, а он был хитрей и умней
всех, и ему везло. Для долгой жизни обязательно нужно, чтобы повезло, и у
людей так, и у котов, и у всех живых существ, которых я знал.
И он мне всю землю показал, я шел за ним - и смотрел.
Поэтому я все здесь знаю. И вам немного расскажу.

***
Город от вас все удаляется, вы на краю, говорят. Нужно вас с
большой жизнью связать... Построили нам дорогу. Видите, на карте, она в