"Дан Маркович. Последний дом" - читать интересную книгу автора

***
На нашем этаже восемь квартир, рядом со мной три, это наш отсек,
или предбанник, мы его так называем. Справа от меня двухкомнатная, в ней
Ольга и Толик, он немой. Ольга блондинка, толстушка моего возраста, Толик
тоже наших лет. Ему не повезло - лет в сорок стукнуло, говорят, инсульт. Был
нормальный малый, а привезли... лет десять тому назад... внесли на руках,
положили, он только мычит и руками дергает, а ноги висят как плети...
Понемногу пришел в себя. Ходит, правда, странно, будто все время падает -
кое-как ногу подставит и снова упасть стремится. Но каждый раз успевает ногу
подставлять, и так передвигается. Иногда на самом деле падает, но редко,
если скользко у подъезда или выпьет. Но чаще не ходит, а ездит на
велосипеде. Забирается кое-как у стеночки, взгромоздится и катит лихо, не
скажешь, что калека. Пока работал кинотеатр, он там механиком был, а теперь
на своем огороде, от весны до глубокой осени, а зимой известно что - Санта
Барбара...
Он так себе был, попивал, компания дурацкая... в общем пустоватый
малый. А после этого удара другим стал. Раньше и своей-то жены не жалел, а
теперь всех людей жалеет. Санту-Барбару смотрит, плачет и смеется. Рычит,
стонет... У них в саду яблонь много, они постоянно меня яблоками снабжают.
Я-то даже огорода не имею, несколько раз пытался, брал шесть соток. Дело не
пошло, зарастали стежки-дорожки... Я бесполезные растения люблю. А то -
заботились, выращивали, ублажали... а потом съели?.. Мне не нравится.
Генка издевался:
- Ты почище любого вегетарьянца...
- Нравится - не нравится... Выбирать не привык, ем что попадается.
Геркулес люблю...
- Значит, питаешься трупами семян.
Не отстанет!.. Ему палец в рот не клади...
К Ольге с Толиком заходить было приятно, всегда рады мне.
У них маленький песик жил, Кузька. Бегал как Вася, сам по себе, только
недалеко отходил, вокруг дома крутился.
Как-то прибегает Ольга, плачет - Кузьку на новой дороге задавило. Она
сама не видела, ей женщина сказала, из девятого дома. На старой дороге он бы
не погиб, не мчатся там как ненормальные. Я недаром всем своим говорю,
говорю... Днем не переходите!..
Кузька бежал за велосипедом, облаивал, он их не любил, двухколесных, и
не заметил грузовик... Мы пошли вдоль дороги по обочине, сказали, он там
лежит. Он белый, лохматый, Ольга его вчера вымыла, сегодня хотела расчесать,
он убежал погулять и не вернулся... Из окна кто-то показывает нам - "вон
лежит..". Мы не заметили его, прошли мимо. Он лежал в густой траве, и я
подумал, что бумага, такой он маленький и плоский. Ошейник на нем, крови
нигде не было, будто прилег отдохнуть. Но видно, что мертвое тело - голова
откинута, и уже собрались, вьются синие мухи, они первые узнают. Ольга
наклонилась над ним - "хорошенький мой..." - говорит... Я взял одной рукой
за ошейник, другой за шерсть на спине, поднял и положил подальше в кусты.
Пошел за лопатой...
Похоронили Кузьку у оврага. Толик появился только вечером, приехал с
огорода. Узнал, заплакал. Никогда не видел, чтобы так плакали - беззвучно, а
слезы ручейками текут...
После Кузьки они собак не брали.