"Дан Маркович. Паоло и Рем" - читать интересную книгу автора

намечал остов, глубину стекла, и дальше...
Но вовсе не ради натюрмортов он ходил в музей -- искоса глянул и
пробежал мимо. А остановился, будто споткнувшись, у холста, который его
ждал, так ему казалось - ждет. Паоло брал дорого и продавал все больше
высокой знати, а город беден, и эта картина была гордостью музея - наш
великий соотечественник...
Холст этот был загадкой для Рема, он спорил с ним, ругался, потел... и
уходил с болью в левой глазнице, стучало молотком, молотком, в такт биниям
сердца, боль отдавала в висок и бровь, он сжимал виски, это немного
помогало. А потом начиналось мерцание в глазах, будто чертики играли, его
тошнило, день мрачнел. Эта болезнь привязалась к нему еще в детстве, после
того как он увидел груду бревен на месте сарая. Он должен был полежать часа
два в темноте с холодной повязкой на лбу, и отходило. В остальном он был
тяжеловесный здоровый малый, местные забияки обходили его, и замолкали,
когда он широко ступая в сапогах на босу ногу, в расстегнутой немыслимой
кацавейке и грубых штанах маляра проходил мимо, торопливо заказывал рюмку
крепчайшего напитка, который местные называли джином, но это было варево,
черт знает что, самогон, горевший голубым пламенем... Он глотал не морщась и
отходил, ни с кем не вступая в разговоры, а они знали, что он мазила,
неудачник, но вот может себе позволить, денег куры не клюют. А если даст в
лоб, то держись, хоть и невысок, а рука у него тяжелая, сразу видно.
Так вот, холст... Сюжет, который насилуют все, кому не лень. Нечего
изобразить, так напишу-ка я "Снятие с креста"...

x x x
Огромный холст, огромный! Даже просто закрасить плоскость в шесть
квадратных метров тяжелой плотной краской нелегко, а тут картина, да еще
какая!.. Рем знал силу больших картин, и злился на себя, но терпения
заполнить такое пространство... столько серой ремесленной работы - скулы
сводит... Терпения не хватало. Говорят, у Паоло фабрика помощников, но это
сейчас, а начинал он с упорства и одиночества - никто не помогал ему писать
эту огромную вещь. Что терпение, тут смелость и мужество необходимы.
Прекрасная великая живопись!.. Да, но что, что он делает?!.
Паоло превратил трагедию в праздник. Чадил один факел, но было светло
как днем, стояли люди, богато одетые, какие-то здоровенные старики-борцы
стаскивали с креста по щегольски расчитанной диагонали тело тридцатилетнего
красавца с мускулистым торсом, и не тело вовсе -- ясно, что жив, только на
миг прикрыл глаза... Старик, что подавал тело сверху, зубами держал огромную
ткань, и казалось, что он таким вот образом без труда удержит не только эту
простыню, но и сползающее тело спящего молодца... Внизу красивый молодой
человек, протянув руки, торопится принять якобы тело... при этом он обратил
к нам лицо, поражающее мужественной силой.
Они все это разыгрывают с торжественной обстоятельностью, позируют
художнику, на лицах много старания, но нет ни горя, ни даже печали, словно
знают, что ненадолго, и все сказки - воскреснет он, впереди тысячи лет
почитания, стертых колен и разбитых лбов... Паоло все знает и не
беспокоится, не хочет портить нам настроение, выражать боль, скорбь, печаль.
Не хочет. А как написано!
Это была загадка для него - как написано! Мощно, ярко, красочно,
торжественно, даже весело... И нет ни намека на драму и глубину - сценка