"Дан Маркович. Ант" - читать интересную книгу автора

8.

Боль, страдание не облагораживают - губят, уничтожают слабых,
ожесточают сильных. Я не был слабым, со своей хваткой, стремлением
выпрямиться, встать, не подчиняться, даже не понимая, зачем... Но я не был
бесчувственным, не был! Я всегда хотел помочь тем, кого называют
неудачниками, еще больным, и попавшим под колесо случая, таким, как я -
понимающим боль, бесчеловечную, унизительную силу, для нее ты комок мышц и
нервов. Мать говорила, никогда не спрашивай, за что, смертельный вопрос. Я
и не спрашивал, знал - все самое плохое на земле случайно!
Если от людей, то можно еще защищаться, знаешь, откуда беда. Если
случайно, то ты бессилен. Никакой фашист не придумал бы такую мясорубку,
ничья злая воля не может сравниться с игрой в орла и решку - виноватых
вроде бы нет. В устройстве жизни нет смысла, а это тяжелей, чем жестокая
ухмылка. И если б существовал бог, во что я ни минуты не верил, - ни в
сверхестественную силу, ни в высшее по развитию существо... если б
обнаружилось что-то подобное, я бы за это и многое другое плюнул ему в
лицо. Но нет никого, есть только гора песка, бессилие, засуха, духота - и
стремление выбраться на свободу, простор, на волю, к безволию,
бесчувствию, пустоте, теплу... И я порой мечтал о том, чтобы ничего не
желать, не бояться, не ждать, не надеяться, не верить, не просить, не
унижаться...не терпеть! - бесчувствия я хотел. Да, хотел, и не раз, - стоя
на коленях, ведь только так я мог подняться с пола, с кровати, лежанки,
сиденья, но если меня видели при этом, все равно собирался с силами,
улыбался, и лениво, потягиваясь, разминаясь, делая массу ненужных
отвлекающих движений, поднимался, - и тут же кровь ударяла в ноги, в
грудь, в голову, невидимые ножи изнутри подрезали мясо на голенях, а в
ушах стучали ритмы отчаяния, это надрывалось, скрипело сердце, сколько же
оно может выдержать?.. Но у меня лошадиное сердце, оно все выдерживало и
преодолевало... И я поднимался, разминался, расходился и быстро, легко,
играючи, с беззаботным лицом шел по улице, учился, делал дела, встречал
знакомых... летел, порхал, пружинил, играл своей легкостью, а когда
замечал, что день прошел и вокруг никого, моя выдержка сразу не кончалось
... пока не добирался до чердака, где за столом дремал Хуго, и тут я с
ужасом понимал, что утром не подняться мне, что еще раз невозможно это все
перетерпеть и пережить... Хорошо хоть, он дома, не надо его тащить... И
снова на колени, карабкаешься на кровать, лежа сдираешь с себя лишнее и
тут же теряешь сознание, падаешь, кружась в черноту... Ночью очнешься,
Хуго трезв, он сыплет афоризмами, разбирает Лермонтова, говорит о звуке.
Он был маньяк, фанатик не языка, не речи, а звука, об этом мог говорить
часами.


9.

- Вот смотри, первая строчка Выхожу-у-у ..... на дорогу-у. От воющего,
одинокого звука, к слабому его подобию, отклику, замыкающему,
поддерживающему... А между? Пронзительно- русское "И" и не просто "И", а