"Дан Маркович. Ант" - читать интересную книгу автора

Хуго был и прозектором, и вахтером, и журналистом. И неправда, потому что
он был профессиональным алкоголиком, владельцем небольшого домика на
бесконечной улице деревянного городка, в котором я учился. Небо там лежит
на земле и не просыпается, так я чувствовал, когда после лекций волочил
ноги домой, на окраину, где городок рассыпался, уходил в поля, а из окна
таращился на меня тусклый зимний горизонт. Однажды, возвращаясь домой, я
наткнулся на тело человека, лежавшего поперек моего пути. Стояли небывалые
морозы, и не стояли они, а летели и кружились, обжигая лицо, - ветер в
этих краях гнилой, сырой.
Тело, пролежав до утра, наверняка бы превратилось в стеклянную
болванку, звенящую от удара. Хуго еще шевелился, и я потащил его к домику,
у которого он лежал. Я знал его, и где он живет, потому что он,
действительно, дежурил тогда в студенческом общежитии, куда я частенько
заходил. Я не раз разговаривал с ним. Он свободно знал английский и
преподавал студентам, у которых водились деньги. Я завидовал ему - живет в
своем доме и работать ему не надо, берет плату с жильцов, а уроки ему в
удовольствие. Он дежурил, потому что хотел быть на людях, он не умел
поддерживать свою жизнь, есть, спать вовремя, это был конченный человек.
Дело не в том, что пил, в нем ослабла пружина, которую он потом
обнаружил во мне и сказал - ты МУРАВЕЙ, и ноги у тебя муравьиные... AN ANT
- он сказал, потому что был наполовину англичанином, наполовину эстонцем,
и те два года, которые я жил у него, прошли в разговорах на английском и
русском вперемешку, а эстонский он не любил. Я был филологом, я уже
говорил. Хотя всегда мало, плохо читал. Завидовал тем, кто пишет сильно и
остро, захлопывал книгу, как только попадал на верное место.


2.


Я с большим трудом волочил тело по снегу, дотащил до крыльца.
Оказалось, что это малая часть дела, по скользкому месту легко, а по
лестнице, да на чердак, где он жил, гораздо трудней. Первый этаж каменный,
четыре комнаты, кухня, он все это сдавал. По лестнице я тащил его волоком,
правая голень нестерпимо жгла, я ждал кровотечения. Он раздражал меня
своей болтовней, тяжелым запахом немытого тела, длинными сальными
волосами, которые лезли мне в лицо... На последних ступенях я был без сил,
но оставить его не мог. Со злости я схватил его за шевелюру, держась
другой рукой за шаткие перильца, дотащил до порога чердака, пинком отворил
дверь. В лицо ударили темнота и тепло, свет скудно сочился из нескольких
маленьких окошек. Чердак был деревянный, огромный - метров шестьдесят без
перегородок, над потолком лампа в жестяном самодельном абажуре, под ней
большой стол, по углам свалки старого барахла, несколько железных
кроватей, на одной, продавленной, без матраца, с вросшим в железную сетку
рваным одеялом он спал, покрывался старым тоже рваным шотландским пледом.
Мне сразу понравилось здесь. Я опустил на пол верхнюю часть его тела и
голову, остальное уже лежало, он тут же захрапел. А я сел на пол,
привалился к стене - отдохну минутку и домой... И заснул.

3.