"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (6 и 7)" - читать интересную книгу автора

ничего не признавал. Мы хорошо понимали, что без знания традиции, все
передовые искания будут сродни мошенничеству, поэтому и решили основательно
восполнить пробелы.
Выдающийся самоучка, физик Вадим Сакун, стал нашим новым Учителем. Знал
он массу тем, гармонии которых никогда не вызывали сомнений. Hе дружа с
нотами, он все запоминал на слух, а слух и память были у него отменными.
Его фортепианный стиль вобрал в себя массу влияний (от Бобби Тимонса до
Била Эванса). Самым слабым звеном в ансамбле был я, а то, что я учился в
консерватории было лишь отягчающим "вину" обстоятельством, Да я и сам
прекрасно понимал, что музыка делается именно здесь, а не там. И я
старался, как мог, загладить свою "вину". Мне, конечно, эпизодически и
раньше случалось брать бас в руки, но то было баловство. Здесь совсем иные
требования и следовало скорее достигать определенного уровня, а то выгонят!
И я очень серьезно взялся за освоение джаза на басе. То, что за плечами
были три года занятий в училище да и владение ф-но, сказалось положительно
и дело быстро пошло. Помимо домашних занятий, стали мы с барабанщиком
регулярно собираться в подвале кафе (перед работой и в свободные дни) и
заниматься ритмом, добиваясь синхронности в щипке струны и удара по
тарелке. Васильков в вопросах метра и ритма был профессором, и многие вещи,
сказанные им тогда, стали мне понятны лишь значительно позднее. От него я
впервые узнал о различных полиритмичских и полиметрических хитростях,
поэтому я заслуженно ввожу его в ранг одного из моих джазовых Учителей! В
игре нашего ритм дуэта он, конечно, был лидером, я же старался лишь
следовать за его ведущей тарелкой, стараясь дергать струну одновременно с
ударом его палки. Пальцы не успевали заживать от кровавых мозолей, но нужно
было быстрее наверстывать, и "невидимые миру слезы" никого не интересовали.
Помню, как-то раз Володя меня "учил" окаменевшей буханкой хлеба по голове,
приговаривая:
- Играй ритмичней, играй ритмичней!
Hе скрою, что во время этого "урока" мы оба были весьма под градусом,
чем и было вызвано такое болезненное для меня аргументирование. Больше,
разумеется, меня привлекала сольная игра, чем аккомпанемент - очень уж
хотелось виртуозничать - за что я часто и получал замечания от учителя,
хотя очерствевшая буханка, к счастью, больше в ход не пускалась. Он
добивался от меня ровных "четвертей" и точных "сбивок" к слабым долям
такта, ставя в пример Андрея Егорова, игравшего у Сермакашева. Ритмический
тандем Аматуни - Егоров был просто идеальным, Мы в свободные дни специально
приходили послушать их игру. Егоров также занимался в подвале. Играл только
"четверти" и никаких соло, хотя на сцене солировал недосягаемо лихо для
меня. Это сначала удивляло - как же ему не надоедает заниматься такой
скукотищей? Лишь позднее я уяснил, что главная и основная задача басиста -
аккомпанемент, а вовсе не соло. Трудно было с этим смириться (хотелось
играть, как Скотт Ля Фаро), но пришлось.
Hесмотря на официально малые деньги, которые платило МОМА, случались у
нас и "халтуры", резко поправлявшие финансовое положение. Эти "халтуры"
осуществлялись в иностранных представительствах через Управление по
обслуживанию Дипломатического Корпуса (УПДК), откуда звонили и приглашали
ансамбль к определенной дате. Играли обычно на Рождество, день Святого
Валентина или по какому-либо иному поводу. Hа таких "халтурах" мы ненадолго
погружались в иной, весьма отличный от российско-хамского, мир. Смокинги и